— Совсем никаких идей, мистер Бартлетт?
Смотреть в голубые глаза девушки было куда приятнее, нежели в мрачные карие глаза инспектора. Все равно что после «Потерянного рая» Мильтона прочитать его раннее беспечное «L'Allegro». Долгожданная подсказка нашлась на расстоянии протянутой руки.
— Голубые глаза, — сказал я. — Хочу, чтобы у нее были голубые глаза. Каштановые волосы. Круглое, пухленькое личико и плечи, которые выглядят красиво даже в строгом шерстяном платье с отложным воротником.
Я заметил, как краска прилила к щекам девушки, а на бледном виске запульсировала жилка. Но она лишь задала следующий вопрос:
— Что-нибудь еще? Быть может, какие-то черты характера, помимо внешних данных?
— Разумеется.
Я понимал, что моя наглость переходит все границы морали, законодательно закрепленной в эпоху Покаяния. Столь безрассудных поступков я еще не совершал. Сосредоточившись на обворожительном лице девушки, я тихим голосом — на случай, если инспектор развесил уши — начал перечислять:
— У нее должен быть весьма утонченный вкус, она должна быть хорошо знакома с пятью священными книгами — и, возможно, с парой-тройкой запрещенных. Мне также хотелось бы, чтобы она любила детей и хотела иметь троих или даже четверых, а не одного после долгих уговоров. А самое главное — она не должна допускать, чтобы у мужчин рядом с ней возникали лишние мысли. Ни словом, ни делом, ни прибегая к защите закона, а просто оставаясь собой — надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.
Розовые щечки налились румянцем.
— Это все, мистер Бартлетт?
Я вздохнул. От моего безрассудства не было никакого толку.
— Да.
Девушка вынула анкету из диктографа и сделала на ней пометки.
— Я удалила ваше упоминание запрещенных книг, — сказала она, подняв голову. — Дойди это до администрации, вам бы грозило до двух лет в Чистилище. Следует разумнее выбирать слова, мистер Бартлетт.
Я и думать забыл о машинке, которая, пощелкивая, скрупулезно записывала мои слова. Непозволительная глупость.
— Благодарю, — промямлил я.
— На втором этаже вас обследует преподобный психиатр. Приемная вверх по лестнице.
Я собрался было уходить, но остановился. Уж не знаю почему, но я не мог так просто уйти.
— Простите…
— Да?
— Я рассказал вам так много о себе, но о вас мне не известно ничего. Даже имени не знаю.
Голубые глаза девушки будто превратились в ледяные озера, но тут же оттаяли. На губах расцвела улыбка, озарив лицо солнечным светом.
— Джулия. Джулия Прентис.
— Очень рад знакомству, — сказал я.
— Взаимно, мистер Бартлетт. А теперь, пожалуйста, не задерживайте очередь.
Очередь и впрямь была длинной. Я угрюмо проследовал мимо, ненавидя этих людей, себя, общество, которое запрещало мне самому выбирать себе пару, но более всего ненавидя механическую сваху, прозванную в народе «Большим Купидоном», которая сделает этот выбор за меня.
У подножия каменной лестницы я обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на Джулию. Та уже беседовала со следующим заявителем, напрочь забыв обо мне.
Но кое-кто явно не забыл. Костлявый инспектор не сводил с меня глаз и, судя по их выражению, теперь по-настоящему меня презирал.
Почему? Неужели слышал мой разговор с Джулией? Вряд ли. Кругом стоял такой шум, что определить, кто именно говорит, было невозможно. К тому же я говорил достаточно тихо.
Или все-таки недостаточно? Как бы то ни было, он таращился на меня, как на завсегдатая ярмарки тщеславия, которому срочно нужно исповедаться. Может, подойти к нему и спросить дорогу к Небесному Граду?[21] Нет, не стоит. Подшучивать над сотрудниками Брачной полиции — не самая удачная мысль. А если шутка затрагивает одну из священных книг, то и до Чистилища недалеко.
Поэтому я отвернулся и начал подъем по лестнице, ведущей к обители преподобных психиатров.
Глава 2
Я покинул министерство уже поздним вечером. Солнце, красное и словно разбухшее от весенних пыльных бурь, почти скрылось за подъемниками станции переработки планктона, а небо утратило привычный медный блеск. Я поймал рикшу, забрался на пластиковое сиденье и, откинувшись, подставил лицо прохладному июньскому ветру.
Стук колес и ритмичный топот рикши тонули в уличном шуме. Здание Министерства бракосочетаний растаяло в густеющих сумерках. Мы миновали собор, маленькие окошки в его зубчатых башнях отливали красным в последних солнечных лучах. Осталась позади и громада Колизея, мрачная и молчаливая. Вдалеке в темном небе высились силуэты башен-ульев.
21
Небесный Град — одно из мест, упомянутых в книге Джона Баньяна «Путешествие Пилигрима в Небесную Страну» (1678–1688).