Я молча уставился на нее. Вчера, во время нашей непродолжительной встречи мне показалось, что я ей понравился. Быть может, куда легче испытывать симпатию к незнакомцу, которого, скорее всего, никогда больше не увидишь, чем к малознакомому человеку, который вскоре станет твоим мужем. Второй раз за последние сутки Топи Уныния поглотили меня.
— Я тоже непричастен к решению Брачного Интегратора, — решительно сказал я и повернулся к двери в часовню.
Дверь была из настоящего дерева, с витражным окошком, изображавшим сцену побития камнями в Колизее. На арене, преклонив голову, стояли мужчина и женщина. На груди каждого горели алые буквы. Первый брошенный камень ударился в землю у их ног, второй был еще на подлете. Вокруг, в неистовой толпе люди дрались за право подобраться к грудам сложенных камней, а высоко над Колизеем горделиво реял флаг. Огромная красная буква на нем возвещала, что на Арене приводится в исполнение приговор.
В коридоре собралось еще с дюжину пар. Кто-то тихо перешептывался, кто-то просто разглядывал витражи. Интересно, чувствуют ли они то же, что и я? Есть ли у них те же опасения?
Медленно текли минуты. Молчание, повисшее между мной и Джулией, становилось невыносимым. Я задумался о значении слова «совместимость». Почему получается так, что подсознательное согласие находит выражение во вполне сознательной неприязни?
Мне вспомнилось одинокое детство — долгие вечера в квартире улья, постоянные ссоры родителей, отцовский «переезд» на диван в прихожей, запертую на ключ спальню и наконец их совместный прыжок с двадцатого этажа, когда мне было девятнадцать.
Еще вспомнилось, как много детей было тогда в школе. Интересно, много ли их там сейчас? Я подумал о все увеличивающемся числе пустующих квартир в ульях и похолодел от закравшегося подозрения. Мир вокруг задрожал, готовый рухнуть в любой момент.
Тут Джулия нарушила молчание:
— Простите, мистер Бартлетт. Я была с вами излишне резка.
Мир вернулся на круги своя.
— Зовите меня Роджер.
— Простите, Роджер.
Зазвенели свадебные колокольчики, перекликаясь с ее словами. Дрожащей рукой я открыл дверь. Мы вместе переступили порог часовни, и дверь бесшумно закрылась.
Перед нами был громадный телеэкран. Солнечный свет с трудом пробивался сквозь узкий витраж, а электрические свечи по сторонам тщетно пытались рассеять полумрак. У наших ног лежала унылая корзина искусственных цветов.
Лицо Джулии было бледным, но, наверное, не бледнее моего. Внезапно из спрятанных где-то репродукторов зазвучала громкая музыка, и экран заработал. Нашим глазам предстал регистратор в строгой черной сутане.
Он дождался, пока закончится музыка, после чего обратился к нам:
— Когда я подниму левую руку первый раз, громко и разборчиво произнесите ваши имена. Они будут записаны в магнитный контракт. Когда я подниму руку второй раз, так же четко скажите «Да». Итак, готовы ли вы…
Он сделал паузу и поднял вверх левую руку.
— Джулия Прентис.
— Роджер Бартлетт.
— …взять этого мужчину в законные мужья, а эту женщину — в законные жены?
Он снова поднял руку.
— Да, — в один голос ответили мы.
— Властью, данной мне брачным законодательством, я объявляю вас мужем и женой и приговариваю к пожизненному супружеству!
Глава 4
Я не сразу додумался поцеловать невесту. Мое воображение нарисовало вокруг пейзаж из двадцатого века, и мне почудилось, что земля уходит из-под ног, пытаясь наверстать потерянные мгновения на своем извечном пути вокруг Солнца.
Голос регистратора чуть не оглушил меня. Его лицо побагровело.
— Никаких лобзаний в святом месте! Немедленно освободите помещение для следующих заявителей! Никаких лоб…
Мы и подумать не могли, что экран не только передает изображение, но и получает, а потому виновато отстранились друг от друга. В дверях нас осыпало пластмассовым рисом. Смеясь, мы пробежались по коридору до вестибюля, получили брачный договор и вышли наружу.
Вечернее солнце ярко светило на отливающем медью небосводе, но здесь, в тени амвона было сумрачно, и плитка под ногами была прохладной. Мы прошли через сводчатую арку, ведущую на улицу. Я поймал двухместного рикшу, и, заехав в женское общежитие Ассоциации молодых христиан, мы отправились ко мне домой.
Разумеется, я заранее вызвал специалистов по переоборудованию. Работу свою они выполнили на славу. Я заметил это, едва открыв дверь.