Под победные, торжествующие крики два военачальника вошли в помещение внешней стены – туда, где состоялся последний перед схваткой разговор рыцаря и Посвящённого. Королева была здесь. Рядом с нею молчаливо стояла Мойрана, и глаза Зрящей, казалось, ещё никогда не были столь горестны. Архиепископ Велир шептал молитву.
Перед ними, прислонившись к стене у окна, лежал Эфай. Скромно, неприметно, будто путник, прикорнувший с дальней дороги в чужом доме, из которого его в любой момент могут прогнать. Казалось, толкни его легонько, и воин-отшельник поднимет взгляд, добродушно улыбнётся, встанет и пойдёт прочь, благодарно кивнув хозяевам.
Но Эфай, прозванный Фосферосом, был мёртв. Глаза его застыли, оставшись чуть приоткрытыми. Загорелое лицо и руки покрывали зеленоватые пятна – действие сильнейшего магического яда.
– Каким же я был глупцом! – произнёс Главк угрюмо. – Взятие чужой раны… Учитель умер вместо нас. Он принимал на себя весь яд, который мы вдыхали. А мы, глупцы, думали, что сами… – голос могучего и, как считалось, непобедимого рыцаря задрожал. – Яд Злобы. Он убил бы любого из нас в одно мгновение. Но учитель оказался сильнее нас всех вместе взятых. Только потому, что в его сердце не было ни капли злобы и ожесточения, – Главк покачал низко опущенной головой. – Мне казалось, я овладел всеми тайнами Посвящённых. Теперь же, перед этим человеком я чувствую себя горным варваром, который всю жизнь умел обращаться с одной дубинкой.
– Мы все были глупцами и варварами, Главк, – произнесла королева и обернулась к стоящей в стороне Амарте. Чародейка прислонилась плечом к колонне, и в её зелёных глазах читалась смертельная усталость – изнеможение странника, который проделал огромный путь к заветному храму тайн, а когда дошёл – оказалось, что никакие тайны его больше не волнуют и душа его жаждет лишь покоя. – Прости меня, Амарта. Прости. За себя и за него.
Чародейка подняла на неё взгляд и подошла ближе. Филгор и телохранители шагнули ей навстречу, и Сильвира почувствовала, что скоро начнёт тихо ненавидеть своих защитников за их чрезмерную осторожность.
– Я осталась здесь не для того, чтобы выслушивать твои извинения, Сильвира, – не дерзко, а всё с тем же безразличием усталого путника проговорила Амарта. – Я должна исполнить волю Эфая – его последнее желание… Дай мне своего посла. Я войду в Башню и предложу Тёмному Кругу мир.
За спиной королевы послышались приглушенные, кое-где негодующие голоса рыцарей и военачальников. Да как смеет эта колдунья…
– Я пойду! – опережая королеву, сказал Главк и, наконец, поднял голову. – Амарта состояла в Тёмном Кругу. Она знает их мышление. Вместе у нас получится склонить их к миру.
– ТЫ?! – изумлённо воскликнул Тибиус. – Да тёмные только и мечтают схватить тебя! Знаешь, как они тебя ненавидят! Тебя убьют, не успеешь и войти! Да и какой нам резон говорить с ними, если мы почти победили…
– Мы ещё далеко не победили, – хмуро ответил глава Серебряного Щита. – Моя королева, прошу вашего позволения искупить мою вину перед учителем Фосферосом!
Тон его голоса не допускал отказа. Королева почувствовала, что если ответит «нет», то больше никогда этого рыцаря не увидит.
– Позволяю, Главк.
«Но как искупить свою вину мне?»
Мойрана неуловимо коснулась руки владычицы.
«Не мучь себя, Сильвира, – произнесла беззвучно, одними глазами Зрящая, так, чтобы никто, даже бдительный архиепископ Велир ничего не заметил. – Посвящённый никогда не пытается кого-то обличить, устыдить или разоблачить. Ему это чуждо. Посвящённый только возвышает, вдохновляет и ободряет. Он ушёл, не держа на тебя ни капли обиды. И не обвиняя тебя ни в чём».
Мойрана медленно подошла к лежащему Эфаю, заглянула в его полуоткрытые глаза, в которых, казалось, блестели тусклые золотистые огоньки, и мягким движением пальцев прикрыла их навсегда.
Рыцари и военачальники перешёптывались, глядя вслед Главку, идущему рядом с чародейкой, словно с соратницей по оружию. Что происходит? Глава Серебряного Щита задумал против тёмных какую-то хитрость? Но он оставил свой меч. Да и что он сможет сделать один в этой обители магов-изуверов? Может, он настолько потрясён смертью учителя, что помешался рассудком? Но нет, взгляд его ясен и чист.
– Эй, чародейка, а почему ты так уверена, что Тёмный Круг станет тебя слушать? – не выдержав, крикнул Тибиус.
Амарта обернулась.
– Потому что так сказал Посвящённый.
***
Королева не сводила глаз с входа в Башню. Мысли бушевали. Телохранители обступили её плотным кольцом, не подпуская ни военачальников, ни посыльных. Верные охранители лучше других знали, что сейчас владычицу лучше не трогать.
Переговоры. О перемирии. С Тёмным Кругом! После всего, что произошло у этих стен! После гнусной западни, после сотен и сотен погибших от самых жестоких заклятий, каких Каллироя уже не знала много лет! После всего того, что натворили морраки в Мглистом городе!
Каждая мысль била её до боли, до дрожи. Искушение отдать приказ захватить и сжечь это вместилище всей земной мерзости становилось всё сильнее. И королеву сдерживало даже не то, что там, внутри, находится её верный Главк. Мысль о мече Фосфероса, брошенном под ноги Посвящённому, сдерживала её куда сильнее.
«Только бы он не ошибся! Только бы тёмные согласились! Теперь я буду умнее. Стократ умнее».
До чего же медленно тянется время! Прошло десять минут, двадцать, полчаса – а ведь Главк и Амарта вошли в Башню только предложить переговоры, а не вести их…
«Если они убьют Главка…» – потянулась мрачная мысль, но тут объятая магическим пламенем решетка поползла вверх. Из Башни под молчаливыми взглядами сотен воинов вышли Главк, Амарта и беловолосый бледный колдун в чёрной мантии. Спиромаг Хоркис – мгновенно узнала королева. Не так уж давно ей довелось вести переговоры с этим осторожным, скользким и крайне опасным магом.
«Значит, они согласились. Переговоры. Но что они потребуют?.. И на что соглашусь я?»
Королева не представляла себе цены, за которую она согласится отпустить магов Тёмного Круга. Конечно же она отпустит не всех, а только тех, кто не был уличён в пытках, человеческих жертвоприношениях и участии во всеуничтожающих заклятиях, вроде Отторжения… Нет, нет, слишком мягко! Сослать всех этих нелюдей в Подземные Копи и то будет милосердно!
Спиромаг чуть поклонился с холодным выражением лица. Главк выступил вперёд.
– Я дал слово, что этому магу у нас ничего не угрожает и он под моей защитой.
Королева неприветливо покосилась на гостя.
– Поговорим внутри, Хоркис.
Они вошли в небольшую круглую комнату, освещённую обычной масляной лампадой. Судя по боевому убранству, это была комната начальника стражи.
Помимо Главка и Амарты королева позволила остаться только своим телохранителям, Мойране и нескольким старшим военачальникам. Стараясь не смотреть в сторону спиромага, Сильвира села в кресло. Хоркис остался стоять под пристальным взглядом старшего телохранителя Филгора.
– Прежде чем приступить к переговорам, почтенная госпожа, спешу сообщить, что верные вам люди, содержащиеся в нашем плену, будут отпущены сразу же по окончании нашей беседы. Независимо от того, чем она закончится.
– О каких людях идёт речь? – ледяным голосом спросила королева.
– О вольном стрелке Автолике, о следопыте Калигане и его ученице по имени Флоя. Остальные узники будут отпущены чуть позже, когда получат свободу наши пленные маги и легионеры.
Королева бросила вопросительный взгляд на Главка.
– Это правда, моя королева. Я сам видел их. Они живы.
– Ты хочешь сказать, Хоркис, что одержимый местью архимаг Калид согласится отпустить Автолика? – проговорила королева со скепсисом.
– Архимаг Калид мёртв.
Королева кивнула.
– Что ж, это облегчает задачу.
– Позвольте мне спросить у него, владычица… – прошептала Мойрана.
– Отбрось формальности, Мойрана, спрашивай у него, что хочешь.
– Как погиб архимаг Калид? Я не видела на поле боя его метаморфа, – сказала Зрящая, посмотрев в глаза спиромага, отчего у того по щеке пробежала короткая, почти незаметная дрожь. Мойрана же задышала чуть более учащенно. Сказалось извечное противостояние сил, которым были посвящены эти люди. Спиромаг стойко выдержал её взгляд и скользко улыбнулся: