Ошеломлённый архистратег только покачал головой:
– Значит, так. Пленных нерейцев перевязать, накормить и с первыми лучами солнца отпустить восвояси. Пусть разнесут своим, что никакие мы не изверги. А что касается «орлов»… что ж, пусть идут с нами. Им ведь теперь можно доверять, не так ли?
– И куда мы направимся?
– Не знаю. Сильвира должна решить.
Странным был этот бой. Архистратег, привыкший просчитывать тактику на несколько ходов вперёд, всегда руководствующийся исключительно разумом, сам чувствовал, хоть и скрывал это чувство, что что-то было неправильным в этой битве. Хадамарт бесспорно проиграл, но в воздухе не чувствуется его ярость поражения, его испепеляющая злоба, что так явственно ощущалась после Амархтонской битвы. Падший Владыка проиграл бой, но не войну. У него несомненно есть тайный замысел, тонко сплетённая паутина, которую невозможно распутать простому смертному. И поражение у Драконовых скал не стало для него неожиданностью. Он будто твёрдо уверен, что второй его удар, скрытый и точный, Сильвира не выдержит.
Но всё это были доводы не разума, а интуиции А ей строгий разум Тибиуса не доверял, ибо кто может похвалиться, что знает где заканчивается интуиции и начинается обманчивое самовнушение? А потому он твёрдо решил не делиться своими предчувствиями ни с королевой, ни с кем-либо другим.
***
Погребальные костры пылали под утёсами Драконовых скал до глубокой ночи. Ветер дул с моря, поднимая дым и гарь ввысь, окутывая острые скалистые гребни. Дров хватило на всех. В ход пошли не только обломки кольев и копий, а и разбитые повозки, разломанные чудищами баллисты и горючие смеси, так и не понадобившиеся в бою. Те из воинов, чьи воззрения не позволяли им сжигать тела побратимов, погребали их в расщелинах, плотно забрасывая камнями. Никаких надписей, никаких надгробий. Архистратег Тибиус запретил оставлять какие-либо намогильные знаки, чтобы не давать повода нерейцам осквернять могилы, когда армия покинет это место. Да и не время обременять себя заботой о мёртвых – станом ползли слухи, что с первыми лучами солнца Сильвира поведёт войско вдогонку разгромленным легионам Хадамарта.
Королева стояла перед четырьмя погребальными кострами, глядя на возносящийся дым. Телохранители стояли в двадцати шагах за её спиной, не позволяя подойти никому. Момент прощания с близкими – священный, и нечего беспокоить владычицу.
Однако черноволосую Мойрану они пропустили. Зрящая плавно прошла между рослыми фигурами в доспехах, и тень её одежд затрепетала в свете огня, играя рядом с тенью от плаща королевы. На правую руку Мойраны был наложен лубок, тело покрыто множеством синяков, царапин и ссадин, все говорили, что она выжила только чудом. Драконья лапа прошла мимо, столкнув Зрящую с валуна, на котором та стояла, что и спасло ей жизнь.
– Как Сиринга? – прозвучал голос Сильвиры.
– Лекарь говорит, что будет лучше, если она умрёт к утру. Целых костей почти нет. Если выживет, то останется прикованной к постели до конца своих дней.
– Глупцы эти лекари, – ответила королева.
Она тщетно пыталась уловить в голосе Мойраны скрытую обиду, но в словах Зрящей слышалась только усталая печаль. Лишь сейчас Сильвира подумала о том, что этот бой был первым настоящим боем в жизни Мойраной. И после этой схватки с багровыми драконами она, чудом уцелевшая, словно переродилась. Шок пройдёт, рассосётся горечь утрат, но пробудившаяся сила уже не будет спокойно дремать в её сердце. Но если она сохранит в себе хоть каплю обиды на свою владычицу… Её сила может стать на службу истребительной жажде мщения. Такой враг – хуже Тёмного Круга, хуже… жрецов крови.
– Мойрана, – королева обернула к ней взор. В чёрных глазах Зрящей плясали огоньки пламени. – Я виновата перед тобой и твоими сёстрами. Я уже не смогу попросить прощения у них. За них меня простит Всевышний. Я прошу твоего прощения, Мойрана. Я слишком долго горевала о Тальге. Мне не хотелось видеть на её месте тебя… Это моя вина, что они погибли. Если бы я послушалась тебя, если бы заранее позаботилась о том, чтобы вас защитили…
Слёзы внезапно брызнули из глаз Мойраны и она против воли обняла владычицу.
– Нет, нет, Сильвира, это не твоя вина! Я повела их в бой, я! Нас объединял Круг Единства. Драконы не могли причинить нам вреда… до тех пор, пока не найдут в ком-то из нас одной искры ненависти. И… они нашли эту искру… Во мне, Сильвира, во мне! – всё ещё рыдая, Зрящая совладала с собой и отступила от королевы на шаг. Лицо её было мокрым от слез. – Меня мучила обида на тебя. Я думала, вот, сейчас я докажу тебе, что ты была ко мне несправедлива. Что напрасно меня недооценивала… Это чувство… оно и высекло эту искру… одна искра, и наш Круг Единства треснул… Сильвира, Сильвира, почему я осталась жива? За что мне такая милость, такая кара? Почему я не умерла вместе с ними?!
– Это милость ко мне, Мойрана, – сказала королева и подняла взгляд к звёздам, горящими в эту ночь над Драконовыми скалами особенно ярко.
Глава третья Долг, честь и призвание
(Туманные болота)
Эльмика накинула на голову капюшон с сетчатой вуалью. К вечеру на болотах появлялось множество мелкой мошкары, от которой не помогала никакая магия. Злые серые комары трубно гудели, набрасываясь со всех сторон, кусачая мошка лезла под одежду. Сурок натирался жиром болотного медведя, приобретённым у местных жителей, однако юная магесса, родом из знатной семьи, брезговала этим дурно пахнущим средством.
Болотистые земли открылись неожиданно, едва Сурок и Эльмика покинули пределы цветущей Анфеи. Берёзки и сосенки уступили место моховым кочкам, на которых коричневые камыши сливались с невзрачными зарослями тростника. Под ногами сразу зачавкала водянистая земля, идти стало труднее. Пока Сурок отыскал более-менее твёрдую тропу, ноги у юной магессы промокли до колен. Толстое одеяло красного мха всякий раз обманывало, выдавая себя за твёрдую почву. Вокруг поднимались сочные болотные травы, на поверхности водоёмов виднелись поднимающиеся пузыри, словно кто-то в глубокой трясине перемешивал бурлящее зелье.
Поиски Мелфая оказались не такими лёгкими, как это представлялось поначалу. Чары синего Камня Поиска, которые должны были вывести на след, ощущались слабо. Эльмика сумела лишь приблизительно выяснить местопребывание Мелфая. Местные жители оказались скрытны и недоверчивы, даже дорогу от посёлка к посёлку редко кто покажет: а вдруг ты злой колдун, прикрывающийся личиной доброго путешественника! Магов здесь хоть и почитали, но боялись и доверия к ним не питали. Даже в тавернах, где Сурок и Эльмика останавливались на ночь, люди косо глядели на серый халат и магическую трость юной магессы. Две недели минули в бесплодных поисках, пока Сурок и Эльмика не достигли крупного посёлка или скорее городка под названием Саламор. Здесь им наконец-то повезло. Здешние жители были наслышаны о Восьмом миротворце, объявившимся в их краях, и рассказали как отыскать дом этого странного чужеземца.
У Эльмики на сердце было отрадно. Они у цели! Аккуратный домик с тростниковой крышей был выстроен на бревенчатых подпорках, чтобы уберечь пол и стены от сырости – типичный домишко в Туманных болотах. У дверей стояла группа местных крестьян, без умолку что-то обсуждая.
– Чего мы ждём? – нетерпеливо шепнула Эльмика. – Это же просто болтуны. У нас в Мелисе таких полно.
– Не спеши. Сама видела, какой здесь народец. Растреплют по всей округе, что к чаровнику двое странных гостей пришли. Дождёмся темноты.
Девушка украдкой глянула на своего попутчика. Эмиссар морфелонского замка Сарпедон, о котором среди магов ходят очень нехорошие слухи, ястребиным взором следил за домом и, казалось, не моргнул ни разу.
«Ему нельзя доверять, – в который раз проговорила в мыслях Эльмика. – Он хочет увести Мелфая в Морфелон. Хочет сделать его слугой своего наместника… Я ему этого не позволю! Мелфай не станет его слушать. Он мой. Только мой. И даже архимагу Кассиафату этого не изменить!»