Киммериец снова приник к узкой щели, чувствуя, как Шеймис трепыхается на его плече, царапая кожу крохотными коготками. Что-то защекотало щеку видно, демон сводил и разводил свои крылья, творя магические пассы.
Но пока стражи пребывали в добром здравии и отличном расположении духа. Крепкие мужчины, все - от тридцати до сорока, и, видать, опытные бойцы. Конан определил это по нарочитой небрежности движений, по внушительным бицепсам, вздувавшимся при каждом жесте, по той привычной готовности, что читалась в их глазах. Они словно не замечали тяжести кольчуг и шлемов - привычка, выработанная долгими годами солдатской службы; вероятно, эти бойцы сносили немало сапог под немедийскими знаменами. Конан, чуть заметно покачав головой, признал про себя, что стычка с такими головорезами могла бы закончиться для него крупными неприятностями. А ведь у них еще и арбалеты! Этот рыжий ублюдок, незадачливый игрок, знал, куда его послать! Он дал себе слово, что непременно рассчитается с Глахом.
Двое из немедийцев дремали, не снимая шлемов и опустив головы на скрещенные руки; остальные метали кости, изредка прикладываясь к большому кувшину, стоявшему на полу. В нем, конечно, было пиво; вряд ли Хеолот снабжал своих охранников дорогим вином, да еще во время дежурства.
- Ну, что там у тебя? - чуть слышно шепнул Конан, повернувшись лицом к демону.
- Погоди, хозяин, не торопись, - пробормотал тот. - Работенка-то непростая... все же их восемь, а не один, как там, на берегу... Сейчас я...
Внезапно киммериец ощутил резкое зловоние, и тут же люди за столом беспокойно зашевелились. Двое дремавших тоже подняли головы.
- Ага! Проняло! - пискнул демон, продолжая свои пассы.
Охранники тем временем переглядывались, ерзали на лавках и скрипели кольчугами. Один встал; другой, с недоуменным выражением на лице, начал потирать живот.
- Пиво, что ли, сегодня несвежее... - пробормотал он.
- Или свинина, что подали вечером, - добавил стоявший. - Кормят всяким дерьмом...
- Клянусь светом Митры, наш хозяин - изрядный скупердяй, - произнес детина в шлеме с серебряными насечками - видно, старший среди охранников. - Договаривались, что жратва будет самой наилучшей, а выходит...
- Выходит, с нее аж брюхо пучит! - воскликнул еще один из доблестных воинов, торопливо поднимаясь и расстегивая ремень.
Конан почувствовал, как Шеймис затанцевал у него на плече.
- Проняло! Проняло! Проняло! То ли еще будет!
- Сколько у меня времени? - спросил киммериец, наблюдая, как охранники торопливо вскакивают, отодвигая лавки.
- Ну, добраться до сундука ты успеешь и вскрыть его тоже. А потом выскакивай на улицу и уноси ноги, - посоветовал сумеречный дух. - Могу обещать, что в эту ночь наши друзья испытают некую слабость в членах... словом, им будет не до погони.
- Годится, - произнес Конан, прижимаясь к стене у самой двери. Теперь он не видел стражей, но, судя по топоту и сдержанным проклятьям, их и в самом деле проняло. Однако шума они производили немного, и киммериец полагал, что Дастра и его слуги не проснутся.
Дверь распахнулась, больно задев его по плечу; немедийцы вывалились во двор и поспешно затрусили в самый дальний угол. Один из них нес масляную лампу, прочие дрожащими руками придерживали штаны; видно, им было совсем невтерпеж.
Итак, фокус удался! Та же самая штука, которую Шеймис сотворил с вожаком пиратов! Конан довольно ухмыльнулся, провожая взглядом удалявшийся огонек. Пусть сумеречный дух не мог испепелить его врагов на месте, однако кой на что он все же был способен! Уже не в первый раз киммериец подумал о том, что демоническая природа Шеймиса все-таки дает себя знать: мелкие пакости выходили у него совсем неплохо.
Подождав, пока кусты скроют огонек светильника, Конан вытащил коготь Нергала и на цыпочках проскользнул в комнату.
5. ПЛЕННИК
Прижавшись к шершавому древесному стволу, посланец закрыл глаза и сосредоточился. Он знал, что никто не сумеет разглядеть его тут, у могучего дуба на обочине дороги; в темноте серый плащ сливался с корой, и аура Силы, защитный полог, прикрывавший застывшую у огромного дерева фигуру, делала ее невидимой для любых глаз - людских ли, звериных. От дуба тянуло приятным теплом; его раскидистая крона впитывала астральную энергию, струившийся с небес дар благого бога, которым зеленый исполин щедро делился с человеком. Сильное и доброе дерево не отказывало в помощи никому, но лишь немногие знали, как эту помощь взять и каким образом использовать.
Какая удача, что здесь росли дубы! Это вселяло в посланца уверенность, словно за ним надвигалась целая рать бойцов, готовых обнажить клинки по первому слову команды. Впрочем, он полагал, что и сам бы справился с колдуном - другое дело, удалось ли бы ему выйти живым из этого единоборства.
Последние дни чародей казался неспокойным. При первом контакте посланец ощутил исходящую от него злобную мощь, уверенность в своих силах, мрачное торжество; теперь же маг будто бы получил предостережение. От кого? Кому сие ведомо... Странствующие по миру Ученики имели свои секреты, и свои тайны были у колдунов Черного Круга... Во всяком случае, посланец знал, что враг догадывается о его присутствии. И хотя Неджес не мог выследить Ученика и напасть первым, злой колдун чувствовал, что некто намеревается положить конец его делам и самой его жизни.
Это осложняло задачу. При неожиданном ударе имелось несравнимо больше шансов на успех, и схватка была бы короткой; теперь же придется ломать мощную магическую защиту. Если придумать какую-то хитрость... как-то отвлечь колдуна... да, это бы помогло! Но хищник, за которым охотился посланец, все время был настороже и скалил клыки, едва почувствовав касание чуждой силы. Матерый зверь! Из ближних самого Тот-Амона! Тем более почетным казалось уничтожить его, обратить во прах, швырнуть беспомощным и бездыханным к сияющим стопам Митры.
Под сомкнутыми веками прижавшегося к стволу человека неспешной чередой текли картины: бесплодная пустыня, обрезанная стеной горного хребта; гигантский округлый конус потухшего вулкана; террасы у его подножья - на одной из них зеленеет сад... Потом перед ним возникло сухое старческое лицо, словно вырезанное из темного дерева, и он услышал голос: "Рази, Серый! Рази!"
Учитель... Он всем давал новые имена, странные клички - Утес, Арбалет, Клинок, Малыш... его вот прозвал Серым, определив носить одежду того же цвета... Почему? Был ли в том некий тайный смысл? Безусловно - но не в самом прозвище, а в том, что оно заменяло прежнее имя. Вероятно, наставник хотел подчеркнуть, что жизнь любого его Ученика словно делилась на две части - до того, как тот являлся к нему, и после... После, когда Ученик постигал Искусство и давал Клятву.
Сквозь привычное полузабытье транса посланец вновь услышал резкий голос, похожий на клекот хищной птицы: "Рази, Серый! Рази!" - и едва заметно усмехнулся. Нет, почтенный наставник, разить еще нельзя! Рано! Не ты ли учил: семижды примерься, один раз ударь? И в данном случае примеряться следовало с особым тщанием: противник был силен. Это не кучка полупьяных солдат и не шайка разбойников, решивших пощупать кошелек одинокого путника! С теми разговор короткий - два-три удара мечом и пинок под зад на прощанье...
Он почувствовал, как Сила начинает пульсировать в кончиках пальцев, стремясь вырваться наружу беззвучной ослепительной молнией, пронизать прохладный ночной воздух, разнести каменную стену дома напротив, обрушиться на врага, поразить, сокрушить, сжечь... Нет, сказал он себе, никаких необдуманных атак, никаких ударов; только разведка, осторожная и деликатная. Он даже скрестил руки на груди, чтобы не выбросить их вперед в привычном боевом приеме, превращающем накопленную Силу в разящий клинок, в острие смертоносного копья... Утихомирив бушующую внутри мощь, он слегка развел локти в стороны, сложив ладони чашечкой перед грудью.
Тонкий, едва ощутимый жгут, в котором мягко переливалась Сила светоносного Митры, коснулся разума колдуна. Конечно, тот не спал; и, конечно, был готов к отражению атаки. Теперь посланец ощущал все жилистое крепкое тело врага, застывшего на ложе; мышцы казались расслабленными, дыхание - спокойным и мерным, но некая часть сознания бодрствовала, несла караул, словно сторожевой пес. Там клубилось нечто темное, неясное, смутное - паутина защитных заклинаний, которую малейший признак опасности мог привести в движение, превратив вначале в непроницаемый панцирь, а затем - в молниеносный ответный выпад.