— Это как-то связано с птицами или со сроками аренды?
— Нет, с арендой это не связано. Наоборот. Я не могу жить больше двух лет на одном месте.
— И вы просто собираетесь и уезжаете?
— Да. А должно быть иначе?
Дело сдвинулось с мертвой точки: он задал Элен вопрос! Вернее, ответил вопросом на вопрос.
— Представляю, что было бы, если бы я переезжала каждые два года…
— Все зависит от вас. Возможно, это и не ваше. Каждый выбирает сам. Кто вы по профессии?
— Журналистка, пишу о путешествиях.
— Это же прекрасно. Тогда вы, наверное, много ездите. Больше, чем я.
Элен улыбнулась.
— Да, если взглянуть с этой стороны, получается, что так.
— Вы любите свою работу? Любите путешествовать?
— Очень. Больше всего на свете.
— Вот видите. Вы должны меня понимать.
— Да, я вас хорошо понимаю. Очень хорошо. У вас такая необычная профессия… Это меня и заинтересовало. — Нужно избегать банальностей.
В трубке послышался какой-то шум.
— Что, кто-то еще на линии?
— Нет, не совсем. — Он что-то тихо сказал, Элен не расслышала. Наверное, обращался не к ней. — Я сижу в машине, а на крышу забрался орел. Он забеспокоился и начал обдирать краску.
Элен спросила недоверчиво:
— И вы ему это разрешаете? Покраска может дорого обойтись.
— Да, я знаю. Тем более машина новая. С другой стороны, когда еще побудешь с орлом?
Элен попыталась представить себе эту картину. Он, наверное, остановил машину где-нибудь на лесной поляне. Какая же у него машина? Скорее всего джип, внедорожник, чтобы было много места для птиц. Темно-зеленый.
Торальф прервал ход ее мыслей.
— Вы тоже могли бы переезжать каждые два года. Наши профессии не так уж отличаются. Подумайте над этим.
Элен послушалась. Он был прав. Может быть, с ее профессией еще больше свободы, чем у сокольничего. Но ей нужно было думать о муже. Если ты замужем, не так легко сорваться и поехать, куда взбредет в голову. К тому же три года назад они с Томом купили роскошную квартиру. Нужно было работать не покладая рук, чтобы выплатить кредит. Они оба хотели сделать это как можно быстрее.
— А как вы решили стать сокольничим?
— В двух словах и не скажешь.
Элен задумалась над его словами. И вновь приказала себе не опускаться до затертых фраз.
— Да, вы, наверное, правы. Но, может быть, расскажете, с чего все началось.
Его голос смягчился.
— В шесть лет я впервые увидел сокола. Мой дед тоже занимался хищными птицами. Тогда же я, если угодно, ощутил любовь к ним. Позже мне пришла в голову мысль посвятить этому свою жизнь.
— У вас есть какое-то специальное образование?
— Нет, такого образования не существует. Но вы задали типично немецкий вопрос. В этой стране для всего нужно образование. На самом деле все, что мне необходимо, — это охотничий билет. А если он в кармане, нужно получить еще право заниматься соколиной охотой. И все.
— И что, на это можно жить? На деньги с представлений?
— Да, некоторые так делают. И я тоже так начинал.
— А сейчас все по-другому?
Элен вспомнила, как встретила его у замка с соколом на руке. Может быть, у него есть агенты, которые организовывают представления?
— Нет, просто это не основное занятие. Я решил покончить с этим. Туристы беспокоят птиц.
Элен не представляла, как еще может зарабатывать сокольничий.
— Так чем же вы теперь занимаетесь?
— Я выращиваю соколов.
— А дальше? Что вы делаете с ними дальше?
— Воспитываю и продаю.
— А… Вы готовите их для шоу?
Он засмеялся.
— Нет, для охоты.
— Для охоты? — Элен не вполне поняла. Торальф это заметил.
— Я одно время жил в Арабских Эмиратах. Их шейхи и султаны с большой помпой устраивают соколиную охоту. И для этого им каждый год нужен новый сокольничий.
— Из Германии?
— Не только. Из других европейских стран тоже. В Эмиратах слишком жарко, чтобы выращивать там соколов. У них, конечно, есть питомники, но… — Он запнулся.
— Что?
— В общем, в таком климате их очень сложно выращивать. Но в принципе возможно, и сейчас я именно этим и занимаюсь.
— Сколько вообще в Германии сокольничих?
— Около тысячи любителей. Таких, как я — кто этим серьезно занимается, — всего пять человек.
Элен такого не ожидала.
— Только пять человек? Вы, наверное, очень любите свою работу?
— Как бы вам объяснить… Наша работа не имеет ничего общего с цирком или зоопарком. Сколько себя помню, меня всегда интересовали соколы. В них есть что-то первозданное. И то, что кажется на первый взгляд странным, — они очень пугливы. Ими нельзя управлять. Нужно завоевать их доверие. Тут нужны терпение и спокойствие. А эти качества в наш безумный век присущи немногим. Только птице решать, останется она или улетит.