- Мива… – сквозь рыдания прорывается стон-крик. – Мива… девочка моя!
Донни вздрагивает, понимая, что что-то случилось.
- Что с ней? Я могу…
- Что с ней?! – мама вдруг резко садится и отталкивает его руки. – Ты еще спрашиваешь?! Это вы! Вы все это сделали, будьте прокляты! Моя девочка, Господи, моя бедная девочка столько выстрадала, столько старалась, столько стремилась…
Слова обрываются новым громким плачем.
Мама роняет лицо в ладони и снова кричит.
- Мива! Мива, зачем ты так поступила со мной?! Девочка моя родная!
Донни отходит на один шаг прочь, напуганный этими криками и, самое главное, тем что он ничего не понимает в происходящем.
Он не видел Миву с утра. Что могло сучиться? Она поранилась? Упала? Отравилась?..
- Я знаю, где аптечка лежит… – тихо лепечет он.
- Да и подавись ей, уродец, – мама всхлипывает в ладони, впиваясь пальцами себе в волосы.
Руки у нее такие тонкие и красивые, что Донни почему-то именно в этот миг очень хочется, чтобы она обняла его и рассказала, что же случилось. Он же умный, Мастер так сказал, он сможет помочь.
- Моя гениальная девочка. Мой ангел. Моя жемчужинка… ушла… ушла… ушла…
- Что? – Донни снова дергается вперед, не веря своему слуху. – Что? Мы найдем ее, мама…
Она вдруг вскидывает голову и начинает смеяться. Громко. Безумно. Обреченно и горько, как только в кино смеются герои, собравшиеся на смерть.
- Какая я тебе мама, убожество гениальное? Я только ей – мама. Только ей одной. Всему виной вы, надругательство над природой. Черепахе положено ползать на брюхе, а не быть лучше человека! Не дано ей Господом Богом снисходить и позволять детям Божиим! Кто вам право дал… как вы посмели только?.. Убирайся! Убирайтесь прочь все вы! Тварь! Лучше бы вам исчезнуть, чем моей девочке! Йоши никогда этого вам не простит! Никогда! Я же говорила... я говорила ему!.. Бедная моя девочка... если бы он послушал меня и вышвырнул вас, этого бы никогда не случилось!
Она замахивается, бессильно выбрасывая руку вперед.
Донни уворачивается от ее ладони и отскакивает прочь. На глаза наворачиваются слезы. За что? Что он такого сделать успел? Он же так хотел… он так старался…
- Ди! – Сзади его кто-то ловит, заставив взвизгнуть. – Уходим! Быстро!
Его дергает назад, и дверь захлопывается, а следом в нее прилетает глухой удар, видимо, брошенного вслед стула.
И истошный крик:
- Мива!!!
- Р-раф… – Донни дрожит, чувствуя, как у него на плечах сжимаются пальцы брата. – Раф, что…
- Она убежала, – тот прижимает Донни к себе. – Вскрыла замок и убежала… потому что лучшей стать не смогла. Идем… Она хочет, чтобы мы убирались из дома, да и я так думаю. Мастер не будет рад. Это же его родная дочь… а мы… мы так… ошибки природы.
Донни вырывается и бежит прочь.
Бежит, чтобы спрятаться от этого всего, забраться куда-то, где этого нет.
Где у них есть дома, мама и Мастер.
Где все будет хорошо, потому что он загадал это на Денрожденной свечке и задул ее…
- Как он, Донни? – усталый Лео сполз по стене и обхватил колени руками, глядя, как Раф раскладывает на большом куске фанеры добытые ими замороженные бутерброды и пончики.
Раф выложил из мешка все и сразу, ничего не убирая, как делал Мастер, ничего не пряча на потом.
Лео не стал мешать, понимая, что этот поступок продиктован сейчас не здравым смыслом и мыслями о том, что утром есть им опять будет нечего, а тем, что ничего общего с Мастером Рафаэль иметь не хочет.
«А он же не со зла так поступал. Он понимал, что нужно что-то держать про запас всегда. Вдруг завтра нам так не повезет…»
- Заснул, – Донни с коротким вздохом присел к импровизированному столу и подпер голову кулаком. – Долго плакал, конечно…
- Это пройдет, – Раф спрятал мешок и тоже плюхнулся к столу. – Давай, Лео, тоже ползи сюда. Майки будить не будем. Проснется, а тут для него сюрприз.
Он покопался в брошенной рядом старой торбе и вытащил огарок большой белой свечи.
- Сегодня же у него День Рождения, помните?
Донни слабо улыбнулся, поднимая взгляд.
- У всех нас, – поправил он. – Мы же решили, что один на всех будет. Только я не хочу больше желания загадывать.
Раф хмуро кивнул, установив свечку на пончик.
- И не надо. Потому что это все – сказки. Мы есть друг у друга и будем всегда. Это – самое главное. Любую мечту сами себе исполним.
Лео кивнул, незаметно сунув свой пончик под стол, и улыбнулся.
- Ты прав, брат. Я лягу, ладно?
Он отошел, устроился около беспокойно крутившегося во сне Майки и накрылся простыней, прижав брата к себе.
- Доброй ночи, бро, – Донни вцепился зубами в шоколадную булку.
Раф лег, когда братья уже спали, свернувшись клубками под одной большой простыней.
Осторожно устроившись около Лео, он долго-долго смотрел в потолок, мысленно пытаясь сказать Богам, про которых рассказывал им Мастер, что лучшее, что они могут сделать сейчас, это обрушить на голову мамы самые страшные кары, а заодно на голову их Учителя, чтобы им тоже было так же плохо, как всхлипывавшему во сне Донни и рыдавшему весь вечер Майки.
«С тобой-то все проще, бро, – Раф повернулся на бок и обнял спавшего Лео, осторожно прижав к себе. – Ты сильный. Ты и я, мы все можем, а им тяжко. Я теперь точно знаю, что самое главное – это не говорить своего желания вслух. Тогда оно непременно сбудется. Как у меня. Я не один и никогда не буду».
С тревогой ощупав горячий лоб Лео, Раф нахмурился, удобнее устроил голову на сложенной из тряпья подушке и провалился в сон.
====== День, когда все изменилось/1 ======
Сплинтер возвращался домой, радостно ощущая тяжесть большого мешка на спине. Ему было хорошо и тепло, хотя на задворках сознания настырно скреблось странное чувство сосущей тревоги, настигшее его в середине ночи.
«Ерунда, – отмахнулся он, спрыгивая в сточную воду коллектора с лестницы. – Я просто устал сегодня. Слишком много произошло за последнее время тяжелого и тревожного. Но, как не раз говорил мне отец, самые темные часы – всегда перед рассветом. И он оказался прав».
Присев на ржавую трубу, чтобы дать отдых горевшим ногам, Сплинтер невольно улыбнулся сам себе.
«Если бы Рафаэль не разозлил меня тогда… если бы не взял свечи без спроса, я бы не оказался на поверхности в тот день, чтобы спасти Миву и Шен. И так и не узнал бы, что они живы. Продолжал бы и дальше жить своими прошлыми мечтами, не замечая ничего вокруг. И своих учеников тоже… А они замечательные у меня».
Он дернул ушами, ощутив капельку, ударившую по макушке, и поднял голову, ловя следующую губами, чтобы немного утолить жажду.
«Они очень старательные, мои мальчики. И пусть не дано им быть такими, какими вырастут человеческие дети, изучающие наше искусство, но и они однажды станут великими воинами. Достойными, сильными и бесстрашными. И Мива расцветет рядом с ними, перенимая только лучшее. Удивительно, как она замечает все то, чему можно научиться у любого из них, и жадно впитывает это, становясь все лучше и лучше. Мне повезло, утратив все-все, обрести через эту потерю большее».
Он поднялся, продолжая улыбаться этим мыслям, и забросил на спину свой мешок, брякнувший консервными банками.
Обшарив порт и пристань, чуть не попавшись на глаза охране складов, Сплинтер смог раздобыть столько хорошей еды, что им точно хватит на неделю, а может, и чуть больше.
И пусть это было долго и измотало до предела, пусть это были опять сутки без сна, но тяжелый мешок грел, потому что семья, его семья, больше не будет голодать.
Шен больше никогда не надо будет что-то прятать, чтобы отдать это Миве тайком в комнате, Леонардо не придется снова делить свою порцию с братьями, а Рафаэль не станет больше отворачиваться от яблок, которые так любит.