— Ну, что ж, — бросил сквозь зубы Адам, — полагаю, ты свою точку зрения выразила предельно четко.
— Итак, я оказалась сильней! — обращаясь неизвестно к кому, тихо сказала вслух Дженис.
Ссутулившись под ношей внезапно навалившегося на плечи одиночества, она стояла возле коробки с рисунками и смотрела, как уходит в темноту и дождь Адам, уходит не оглядываясь, уходит раз и навсегда. Итак, она прогнала его, навеки вычеркнула из своей жизни, и теперь если и увидит, то разве что наравне со всеми остальными жителями городка на местных праздниках, в официальной обстановке, издалека и мимоходом. И боль этой утраты как незаживающая рана отныне будет жечь ее сердце до самого конца дней!
5
Понадобилось без малого полтора месяца, чтобы Дженис осознала: выбросить из памяти проведенную с Адамом ночь не удастся по причинам самого земного свойства. Как бы ни хотелось ей поставить крест на прошлом, оно проявляло себя настолько ощутимо, что в какой-то момент это уже не могло ускользнуть от орлиного глаза Лиз.
— У тебя совершенно измочаленный вид, — заявила она подруге во время утреннего перерыва на кофе. — Говоря без обиняков, лицо у тебя — краше в гроб кладут.
— Я не слишком блестяще себя чувствую, — уклончиво согласилась Дженис, сосредоточенно наливая в чашку кипяток. — А потом, всех нас доконала эта бесконечная череда утренников, концертов…
— …Родительских вечеров. Можешь не продолжать, в одном заведении работаем, — бесцеремонно перебила ее Лиз. — И все равно, то состояние, до которого докатилась ты, выходит за всякие рамки. Ты уверена, что не подцепила грипп, которым все вокруг сейчас болеют?
Дженис глотнула горячий, ароматный напиток и тут же прокляла все на свете. Она совсем забыла, что зареклась пить кофе, от одного запаха которого ее начинало тошнить.
— Я собираюсь все выходные проваляться в постели, — сообщила Дженис, надеясь беспечным тоном усыпить бдительность Лиз. — Сон до обеда и радостное ничегонеделание — лучшее лекарство от переутомления и от всех проблем.
Если бы от всех, мелькнула в голове горькая мысль. Дженис охотно списала бы свое состояние на утомление от работы или грипп, но то, что творилось с ней по утрам на протяжении нескольких дней, не давало повода для оптимизма. Да, конечно, эти последние недели она работала напряженно в прямом смысле этого слова — самоотверженно, в надежде на то, что это поможет ей забыть об Адаме. И в результате забыла свериться с календарем, а сейчас, как она не без оснований полагала, в этом уже просто не было смысла.
На самом деле ей все стало понятно уже недели две назад, когда во время завтрака тошнотворная волна подступила к горлу и она едва успела добежать до ванной комнаты. Но и тогда Дженис тешила себя иллюзией, что имеет дело с обычным расстройством желудка, имеющим обыкновение проходить в течение дня. Но когда день перетек в два, а потом в три, она поняла, что обманывать себя и дальше не удастся…
— Слышно что-нибудь новое о нашем драгоценном Хозяине Поместья? — пропела Лиз, и Дженис вздрогнула, словно ее внезапно окатили холодной водой.
С того момента, когда после кошмарной сцены в школе Дженис вернулась к себе и не обнаружила никаких следов присутствия Адама в доме — даже простыню и покрывало он скомкал и сунул в стиральную машину, — у нее не возникло ни малейшего сомнения в том, что именно хотел он этим сказать.
То, что он не оставил ответа на ее записку — хотя бы пары небрежных строчек: «Спасибо за ночлег!» или чего-нибудь в этом роде, — лишь подчеркивало дистанцию, которую он установил между ними. Впрочем, сам клочок бумаги, на котором Дженис написала свое прощальное послание, исчез бесследно, и как она ни искала его на кухне в надежде получить хоть какой-то ответ на все еще остававшиеся у нее вопросы, усилия ее были тщетны. Не оставалось ни малейшей надежды на то, что он позвонит ей в школу, вообще ничего не оставалось — лишь тоскливая убежденность, что она поступила правильно, сразу же решив вести себя так, будто между ними ничего не было.
— Абсолютно ничего! — сказала она решительно, отвечая одновременно и себе самой, и Лиз.
— Вот и другим ничего не известно. После того как грянула новость о его разрыве с невестой, он как сквозь землю провалился.
— А вот это как раз неудивительно, разве не так?
Вот уже неделю, как их маленький городок был похож на потревоженный пчелиный улей — все обсуждали историю с несостоявшимся браком Адама Лоусона, и в своем отношении к событию народ разделился на несколько лагерей. Подруга Дженис принадлежала к отряду скептиков.