- Наверное, она теперь лысая, - прошептала П реображенская.
- Это не имеет значения, узбечки все равно ходят в парандже, - пожала плечом жестокая Алена.
- Это до революции они так ходили, отсталые, - вмешалась Маша Челышева.
- Отсталая не станет в подарок товарищу Сталину ковер ткать, защитила почтенную старушку Преображенская.
- А может, она не все волосы в коврик заделала, может, немножко оставила? - с надеждой сказала добрая Багатурия, пощупав свои толстые длинные косы, подвязанные ленточками над ушами.
- А-а, посмотрите! - вдруг ахнула Маша. - Видели?
Но смотреть было особенно не на что: на витрине лежала квадратная тряпочка, на которой был вышит портрет товарища Сталина. Не особенно красиво, крестиком, не очень даже и похоже, хотя, конечно, догадаться можно без труда.
- Ну, видели, - отозвалась Преображенская, - ничего особенного.
- Чего, чего? - забеспокоилась Алена.
- Читай, что написано! - Маша ткнула пальцем в этикетку в витрине. "Портрет товарища Сталина вышила ногами безрукая девочка Т. Колыванова".
- Танька Колыванова! - в восхищении прошептала Сонька, едва не теряя сознание от восторга.
- Да вы что, с ума сошли? Какая же Колыванова безрукая? У нее две руки. Да она и руками-то так не вышьет, не то что ногами! - отрезвила их Алена.
- Но здесь же написано Тэ Колыванова! - с надеждой на чудо все не сдавалась Сонька. - Может, у нее сестра есть безрукая?
- Нет, Лидка, ее сестра, в седьмом классе учится, есть у нее руки, - с сожалением сказала Алена. Она зажмурилась, покачала головкой в многодельных плетениях кос и добавила: - Все же спросить надо.
И тут все двинулось и стройными рядами пошло в другой зал. С одной стороны стояли барабанщики, с другой горнисты, в середине стояли знаменосцы с распущенными знаменами, и какая-то, наверное самая старшая, пионервожатая громко скомандовала:
- На знамя равняйсь! Смирно! Слово предоставляется матери Зои и Шуры Космодемьянских.
Все подровнялись и выпрямились, и тогда вышла вперед невысокая пожилая женщина в синем костюме и рассказала, как Зоя Космодемьянская сначала была пионеркой, а потом подожгла фашистскую конюшню и погибла от рук фашистских захватчиков.
Алена Пшеничникова плакала, хотя она про это давным-давно знала. Всем в эту минуту тоже хотелось поджечь фашистскую конюшню и, может быть, даже погибнуть за Родину.
Потом выступил старичок-общественник и рассказал про первый слет пионеров на стадионе "Динамо", про Маяковского, который читал "Возьмем винтовки новые, на штык флажки", а все пионеры - участники слета весь тот день ездили потом бесплатно на трамвае, а билеты стоили четыре, восемь и одиннадцать копеек.
А потом все хором прочли торжественное обещание юного пионера и всем повязали галстуки, кроме Сони Преображенской, которая хотя и положила свой галстук в карманчик, но как-то ухитрилась его потерять, и она заплакала. И тогда старшая пионервожатая Нина временно сняла свой галстук и повязала его на шею горько плачущей Соньки, и она утешилась.
Запели "Взвейтесь кострами, синие ночи!" и вышли из зала стройными колоннами, но уже совсем другими людьми, гордыми и готовыми на подвиг.
На следующее утро все пионерки пришли в школу немного пораньше. Третий класс "Б" просто-таки осветился этими четырьмя красными галстуками. Сонька перевязывала его на каждой переменке. Вредная Гайка Оганесян посадила чернильную кляксу на красный уголок, торчащий из-под воротничка впереди сидящей Алены Пшеничниковой, и Алена рыдала всю большую перемену, но перед самым концом перемены к ней подошла Маша Челышева и сказала ей на ухо:
- А давай спросим у Колывановой, ну, про ту, безрукую?
Алена оживилась, и они подошли к Таньке Колывановой, которая сидела на последней парте и рвала на мелкие кусочки розовую промокашку, и спросили без всякой надежды, просто на всякий случай, не знает ли она безрукую девочку Тэ Колыванову.
Колыванова очень смутилась и сказала:
- Какая же она девочка, она большая...
- Твоя сестра?! - взвопили в один голос свежепринятые пионерки.
- Не сестра, так, родня нам, тетя Тома, - потупившись, ответила Колыванова, но видно было, что она мало гордится своей знаменитой теткой.
- Она ногами вышивает? - строго спросила Колыванову Алена.
- Да она все ногами делает, и ест, и пьет, и дерется, - честно сказала Колыванова, но тут прозвенел звонок, и они не договорили.
Весь четвертый урок Алена с Машей сидели как на иголках, посылали записки друг другу и другим членам пионерской организации, а когда урок кончился, они окружили Колыванову и стали ее допрашивать. Колыванова сразу призналась, что тетя Тома и впрямь вышивает ногами и действительно она вышила подарок товарищу Сталину, но это было давно. И что она никакой не герой войны, и руки ей не фашистские пули отстрелили, а что она так родилась, совсем без рук, и живет она в Марьиной роше, и ехать туда надо трамваем.
- Ну хорошо, иди, - отпустила Алена Колыванову. Колыванова с радостью тут же улизнула, а пионерская организация в полном составе осталась на свое первое собрание.
Главный вопрос был ясен и сам собой как-то решен: выборы председателя совета отряда. Соня с наслаждением написала на тетрадном листе: "Протокол". Проголосовали. "Все - за", - написала Соня, а ниже приписала: "Алена Пшеничникова".
И Алена, молниеносно облеченная полнотой власти, тут же взяла быка за рога:
- Я думаю, мы должны пригласить на сбор отряда безрукую девочку, ну, эту тетеньку, Тамару Колыванову, пусть она нам расскажет, как она вышивала подарок товарищу Сталину.
- А мне больше понравился... там стоял столик золотенький, вокруг стульчики, а на столике самовар и чашечки, а самовар с краником, и все маленькое-маленькое, малюсенькое... - мечтательно сказала Светлана Багатурия.