– Все в порядке, Северус, - говорит она чуть срывающимся голосом. – Главное, что вы с Альбусом живы. – И поворачивается к нему: - Вы знаете, кто это сделал, Альбус?
Он сидит, поглаживая бороду. Думает, что соврать, улавливаю я. И тут меня охватывает совершенно дикая, практически неконтролируемая злость.
Думаю, что Северус разберется с этим. Северус?
Это он ко мне за подтверждением обращается. Ну уж нет, Альбус. Хотите в детский сад играть – играйте. Только не ценой моей шкуры.
Ваш любовник, вы и разбирайтесь с ним сами, - говорю я с ледяным презрением в голосе, поворачиваюсь и ухожу в сторону кабинета. И закрывая за собой дверь в гостиную, слышу, как мне в спину потрясенно ахает Минерва.
Что ты себе позволяешь?!!
Позвольте представить: директор школы чародейства и волшебства Хогвартс Альбус Вульфрик Брайан Персиваль Дамблдор. В страшном гневе. Объект страшного гнева – преподаватель зельеварения и бывший любовник директора Северус Снейп. Место действия: лаборатория последнего. Третий акт драмы «Отворотные зелья и чары». Автор произведения: таинственный незнакомец в темном плаще.
Я не поворачиваюсь и продолжаю методично разделывать слизней. Стою я так, что Альбус просто не может обойти меня, и ему приходится выдавать свои яростные тирады за моей спиной.
Что ты себе позволяешь?!! Твоя ревность переходит всякие границы! Ты пользуешься тем, что я не могу тебя уволить, что я вынужден пользоваться твоими услугами… Не испытывай мое терпение, Северус! Не вынуждай меня напоминать тебе…
Да уж, лучше заткнуть его, пока он не напомнил. Я молча стаскиваю перчатки, беру толстую книгу в сиреневой обложке, которая лежит на противоположном краю стола, раскрываю на нужной странице и подсовываю Альбусу:
От сих и до сих, директор.
Тон у меня такой, что он понимает: в данный момент лучше со мной не спорить. Наверное, из меня бы тоже хороший директор получился.
Через несколько минут мне говорят в спину:
То есть, это не ты слишком сильное отворотное зелье сварил?
Мерлин, ну конечно же, нет!
Северус, мальчик мой, - потрясенно ахает он.
Я уже опять в слизнях, так что оборачиваюсь через плечо, чтобы посмотреть на него: Альбус сидит в кресле, закрыв лицо руками.
Что же ты натворил, думаю я, закусывая губу. Что же такое тебя держит там? Пусть буду не я, кто-то другой, но только, пожалуйста, без таких последствий. И, интересно, насколько сильным магом нужно быть, чтобы наложить отворотные чары на Дамблдора. Да еще, чтобы они остались необнаруженными продолжительное время. Чары, с которыми сам Дамблдор боролся с таким трудом. Смог бы я наложить такие? Однозначно, нет. Вот Лорд наложил бы, да. Внезапно я холодею. Волшебник сильнее Темного Лорда, подчиняющий себе Альбуса. Я сдергиваю проклятые перчатки, подхожу к Альбусу, и останавливаюсь над ним.
Альбус, он знал, что я готовлю для вас отворотное?
Он отнимает руки от лица и качает головой. Лицо непроницаемое.
Когда вы стали с ним встречаться?
Он связался со мной четвертого декабря.
Четвертого декабря. Там, на столе в его гостиной мы занимались сексом шестого. Значит, он уже знал тогда, что это в последний раз. Я на миг прикрываю глаза. Отчего-то больно векам. Под ними странно жжет. Наверное, сок от слизней попал.
Как он узнал, что я ваш бывший любовник? Вы ему сами сказали?
Нет. Северус, я не представляю, как он узнал, – Альбус ударяет ладонью по подлокотнику. Сейчас он кажется спокойным, просто размышляющим, и этот жест можно отнести всего лишь к желанию что-то понять. У моего бывшего любовника – великолепное самообладание. Даже сейчас, после всего, я смотрю на Альбуса с восхищением. И очень хочется поцеловать его.
– Я ему не говорил ничего. И он не очень сильный легиллимент. Слабенький легиллимент. Понятия не имею, как, - ясные голубые глаза смотрят куда-то в стену.
Альбус задумчиво грызет дужку очков. Всегда любил эту его привычку.
Сильный волшебник, но слабый легиллимент?
И волшебник не сильный, - Альбус грустно улыбается чему-то далекому.
Воспоминания. О нем. Наверное, в другом случае меня бы передернуло, но сейчас отпускает. Все-таки хватит с меня одного Темного Лорда.
Не сильнее Шеклболта, - говорит Альбус и опять улыбается. Не мне. Прошлому ему.
В таком случае, как он на вас отворотные чары такой силы наложил?
Этого я сам не могу понять, Северус. Я буду думать.
Но сказать, кто это, вы по-прежнему не хотите?
А ты бы сказал, Северус? – Альбус смотрит на меня строго. Прежний Альбус. Не мой. Больше не мой.
Он встает с кресла, разминая затекшее тело. Да уж, сегодняшняя «пьянка» дорого нам обошлась. Я вот уже два успокоительных в себя влил, а у него, наверное, все мышцы болят.
Кстати, - Альбус лезет в карман, достает оттуда что-то маленькое и невербально увеличивает его.
Передо мной в воздухе зависает большой том в темно-желтой, приятной даже на вид обложке. Редкая книга. По зельям. Семитомник Дженнингсона в одной. Книга, которая зачарована на то, чтобы самой отыскивать и увеличивать нужные страницы. Я ее видел только однажды. Даже «Флориш и Блоттс» заказали ее в одном экземпляре: на то, сколько она стоит, можно целый год жить безбедно.
– С днем рождения, мой мальчик, – Альбус отодвигает книгу прямо в воздухе в сторону и, привлекая меня к себе, целует в лоб и отпускает.
Я потрясенно смотрю на него. Он же пришел сюда в диком гневе? Я, если бы такое выкинули со мной, вообще бы убил. А он мне еще и подарок принес.
Спасибо, - говорю я и осторожно провожу ладонью по парящей в воздухе книге – на ощупь она шершавая, это приятно.
Альбус печально улыбается:
– Не за что, Северус.
И уходит. Перед самым камином в гостиной я его окликаю.
Он поворачивается, и в его глазах – сосредоточенность, и ничего более.
Альбус, этот человек знает, что делает, - тихо говорю я.
Он молча кивает, зачерпывает из пиалы летучий порох и исчезает в зеленом пламени, оставляя мне на память непонимание, острую боль и тягучую нежность.
Ночью, уже засыпая, чувствуя щекой прохладную ткань подушки, я бережно перебираю в памяти его прощальные прикосновения. Мерлин, как хорошо все-таки быть живым! Надо будет послать оборотню в подарок новую мантию, что ли? Главное, чтобы он не догадался, от кого.
Конец POV Северуса
========== Глава 13 Ромулу ==========
В ночь на понедельник 10 января 1994 года Ромулу Вильярдо Севера лежал в своей спальне в родительском доме в Толедо, досадуя на посапывающую рядом жену. В комнате было темно, холодно и одновременно душно. Снаружи шел снег, и ветка старой, давно не плодоносящей оливы, росшей во внутреннем дворе, нетерпеливо постукивала в стекло, как будто просилась переночевать. Был уже четвертый час утра, но сон не шел. В голове гнездились тревожные, тягучие мысли, и хотелось быть где-то, но не здесь. Неясные и совершенно неуместные сомнения мучили его, не желая оформляться в слова.
С кем и хотелось поговорить Ромулу, так это с сестрой Эухенией, но когда он навещал домашних в последние дни, она ни разу не была одна. Зная сестру, достаточно общительную, но в то же время часами остававшуюся в одиночестве во время варки зелий в дедушкином подвале, он недоумевал, как долго она сможет терпеть постоянное присутствие. Сам он после нового года был занят тем, что проектировал дом для дальней родственницы графа Ферейра. И это дало ему возможность остаться на неделю в Лондоне – в Толедо, несмотря на толстые стены старинного дома и, стало быть, хорошую звукоизоляцию, было слишком шумно.
Шумно даже тогда, когда отсутствовал Макс, младший брат Ромулу, который был просто ходячим воплощением дружелюбия, по отношению как к волшебникам, так и к магглам. Макс с легкостью заводил друзей, и более того, эти друзья никогда не предавали его. Что греха таить, Ромулу ему завидовал. Завидовал этому умению подчинять себе людей и вызывать безоговорочное доверие. Завидовал решительности, которая нечасто бывает у мальчишки в четырнадцать лет, а еще – твердому намерению стать богатым и известным. Не то, чтобы Ромулу стремился к этому, но он завидовал тому, что семейные ценности Вильярдо совпадают с намерениями Макса.