Оказывается, вполне. Верещание умолкает и переходит в жалобное нытье. Я подхватываю зверька на руки и отправляюсь в долгую дорогу из подземелий. Хагрид, по счастью, еще не спит. Сдав несчастного бесенка в добрые руки, иду по косогору вверх. Подсвечиваю Люмосом и то и дело оглядываюсь – нет ли дементоров. Сердце частит, и дышится тяжело, и я не раз поминаю предписания Маршана, а также то, что я по-прежнему забываю им следовать.
Наконец-то замок. Вхожу в холл, и мое разогнавшееся сердце комом обваливается в ноги – у лестницы стоит Альбус в домашней темно-коричневой робе, которую он надевает только ночью. У него строгое лицо, и когда он смотрит на меня, не говоря ни слова, не кивая, мне страшно. Я подхожу к нему, он протягивает ко мне руки, и я беру его ладони, сухие и ледяные, в свои.
Что он знает? Как много он знает? Мы стоим, вглядываемся друг в друга и молчим. Потом он осторожно высвобождает одну руку, затем вторую.
Присматривай за Гарри, Северус, - говорит, будто прощается, и уходит.
В субботу мне не спится с шести утра. Можно было бы встать хоть в час – ритуал только в три, а встретить Фелиппе я договорился в половине второго. Но в шесть я просыпаюсь от того, как сильно колотится сердце, дыхательные упражнения унять тревогу не помогают, и я выползаю в гостиную с чашкой какао. На столе лежит книжка про фантомную магию, я сажусь в кресло, беру ее в руки и понимаю, что что-то здесь не так. Взгляд натыкается на свисающую из книжки закладку, полоску тонкой коричневой кожи с тиснением - гербом Гриффиндора и инициалами А.П.В.Б.Д. Сколько я их перевидал в самых разных книгах из библиотеки Альбуса, только, готов поклясться, в этой книге еще вчера ничего подобного не было.
Тяну за закладку, открывая на разделе «Использование фантомов в ритуалах», и тут понимаю, что и книга вообще не та. Второй том, а у меня был первый. Ну, не сошел же я с ума, или все-таки давно сошел? Раздел весь исчеркан красным карандашом, которым так любит портить книги Альбус, а напротив строки «Дарвита Афанточчо»* знакомым косым почерком выведено «Для ритуалов безопасно только это заклинание, и никакие другие». Что-то заставляет меня просканировать книгу чарами хронологии, и я холодею, когда получаю ответ: записи в книге были сделаны не дольше двух дней назад. И как, как это понимать?!
Я кидаюсь к камину – разумеется, прямого разговора не выйдет, но, возможно, я получу подтверждение своим догадкам, однако комнаты Альбуса закрыты. Теперь меня уже откровенно трясет, опять упражнения, но итог один – успокоительное. И как теперь вести ритуал, где нужно будет высвобождать магию, если магию успокоительное тоже «успокаивает»?
Мчусь в библиотеку, в запретную секцию, но про ритуалы с фантомами там ничего нет. Успеваю разбудить и Люциуса, и Эйвери, и Джерарда Паркинсона, и Августу Лонгботтом, и даже Маршана, и, выслушав очень много лестного по поводу тех, кто наведывается в гости без приглашения по утрам, получаю абсолютный ноль результата. Делаю попытку еще раз сунуться к Альбусу по камину – глухо. Отправляюсь в его комнаты кружным путем и выясняю, что Альбус успел поменять пароль.
Остается только вернуться к себе и читать то, что есть. К двенадцати я задремываю над книгой, и вдруг раздается громкий стук в дверь. Какая-то, весьма глупая часть меня, надеется, что это Альбус, но в комнату, сгибаясь чуть не пополам, вваливается Хагрид. За пазухой у него имп, и он, не церемонясь, сгружает его на столик.
Он, этта, к тебе хочет, - говорит жалостливо. – Всю ночь просился и утро.
Имп мгновенно оказывается у меня на плече, вцепляется здоровой лапой, до крови продирая сквозь мантию, начинает что-то лопотать мне на ухо и тут же кусает. О боги, вот только этого мне не хватало!
Ну, он маленький же, - разводит руками Хагрид.
Мне хочется его удушить.
И что, предполагается, я буду с ним делать?
Дык… фамильяра-то у тебя нету, - объясняет мне это чудовище, да еще с таким видом, будто это я здесь ничего не понимаю.
Хагрид, я не смогу его себе оставить, мне не нужен фамильяр, - пытаюсь настаивать, но он только машет рукой.
Импы – они такие, - говорит, - уж если кого выбрали, то ты теперь хозяин.
Мда. Еще и вот это на мою голову. Отцепляю импа, не прекращающего кусаться, и держу его на расстоянии вытянутой руки, но это приводит к тому, что и рука моя оказывается поцарапанной, а имп скачет сначала по мне, потом начинает скакать по комнате, засовывает морду в чашку с какао, и вот чашка уже летит в камин, рассыпаясь мелкими осколками, и сломанная лапа этому бандиту, по-моему, совершенно не помеха. Пытаюсь обездвижить – не получается. У меня хорошая реакция, но чертяка каждый раз оказывается чуть быстрее, и, проведя в бесплодных попытках двадцать минут, за которые он успел вымазать в саже полгостиной, изодрать пододеяльник в спальне и поджечь створку книжного шкафа, я сдаюсь и в полном отчаянии говорю:
Угомонись.
И это – к моему величайшему изумлению – срабатывает.
Фелиппе мы идем встречать вдвоем – притихший имп сидит на плече, вцепившись в мантию, ухо не кусает, а только щекотно облизывает и изредка попискивает что-то, судя по тону, одобрительное.
У границы аппарации меня нагоняет Хагрид.
Этта, как же я забыл-то, - сокрушенно говорит он. – Директор ж мне велел…
Что велел? – не вытерпливаю, пока он отдышится.
«Передай, мол, Северусу, что устал я, пойду прилягу, и не надо меня беспокоить, а пароль «Боль и нежность».
«Боль и нежность»? – старательно удерживая маску недоумения, чтобы не выдать глубокого шока, переспрашиваю я.
Имп засовывает горячий язык мне в ухо, словно тоже руками разводит, как Хагрид, – да, мол, так.
Это что-то новенькое. Я Альбуса знаю с одиннадцати моих лет, и сколько бы я в директорский кабинет не попадал, всегда это были только сласти. Ну, за исключением той пары раз, когда он делал одноразовые неприличные пароли только для меня.
Спасибо, Хагрид, - говорю.
Глажу импа (да, это оказывается очень приятно – чувствовать под рукой гладкую мягкую шерсть) и иду к границе. Что ж, я ввязался в игру, и это, судя по всему, уже не моя игра, а игра на двоих, и что с этим делать, к добру это или к худу, мне только предстоит разгадать.
Конец POV Северуса
Мария Инесса без сил откинулась на подушки.
Ты уверен, что посмотрел везде? – с досадой спросила она у мужа, который старательно задвигал полог, чтобы спрятать жену от настырно лезущего в постель солнца.
Мари, - барон огорченно развел руками, - я обыскал твой стол, использовал призывающие чары в твоем кабинете и во всех прилегающих комнатах и даже спросил всех домочадцев одного за другим, не брали ли они эту тетрадь. Что там было, что ее пропажа так тебя тревожит?
Все, что хочешь. Темнейшие проклятья, темнейшие зелья, темнейшие ритуалы, вмешательства в чужие ритуалы…
Да уж, радостно, друг мой. Теперь, кто ее взял, мы уже не узнаем, если только не будем применять легиллименцию ко всем подряд. Да и то при этом будем просить их не закрываться. Остается уповать на благоразумие сиречь страх перед родовым проклятьем и потом лечить то, что может быть вылечено.
Ты не понял, Лео, - Мария Инесса усмехнулась покорности, проступившей на лице барона, и решила добить. - К тому, что собрано в этой тетради, нет контрзаклятий или противоядий. Колдовство, которое творится таким способом, невозможно ни предотвратить, ни рассоздать. А еще оно завязано непосредственно на родовую магию, и потому, если только проклятие произносится не главой рода, отвечать за каждое проклятие в конечном итоге придется нам всем.
от итал. dar vita a (создать) и fantoccio – фантом/пугало/манекен/марионетка
========== Глава 114. Что у Альбуса в карманах ==========
Вернувшись в Хогвартс и оставив Фелиппе в подземельях, я первым делом пробую зайти к Альбусу. Однако горгулья на «Боль и нежность» никак не реагирует. Приходится убраться восвояси. Иду себе по школе с чертовым импом на плече. Пират с попугаем.