Потом начинается дождь, и мы сначала растягиваем над террасой двойной Импервиус – и у Ромулу даже получается, но потом становится сильнее ветер, и мы уходим в тепло. Пока я отношу тарелки и бокалы на кухню, Ромулу опускается на пол в гостиной, опираясь спиной на диван, взгляд уткнулся в стеклянную стену.
Он явно не здесь. И даже когда я окликаю его, он не слышит. Я опускаюсь на колени рядом с ним, отвожу волосы от его лица. Нет, лоб не горяч и глаза ясные. Берет меня за руку и тянет сесть рядом с собой. Утыкается носом мне в горловину джемпера и вдруг всхлипывает. Глажу его по волосам. Да что ж такое?
Не отпускай меня, Северус, - просит. – Даже если я захочу уйти, не отпускай.
И все последующие встречи у нас примерно такие. Немного еды, сидим в обнимку, а он молчит, и когда я спрашиваю его, о чем он думает, он отвечает, что это пустяки.
Но я же вижу, что происходит что-то не то. Это невозможно не видеть. Предчувствие нарастает во мне, и все чаще вспоминаются наши ссоры с Лили – как это было перед самым концом. Только думаю – винит ли он меня за прошлое, за такое к себе пользовательское отношение, или за будущее, которое он разрушит, оставшись со мной?
В четверг, 16 июня, в неделю перед экзаменами, я отправляюсь якобы к Маршану, Альбус обещает присмотреть за Гарри и мне наконец удается вырваться на целый день.
Сначала, правда, наведываюсь к Люциусу. С тех пор, как мы уговорили Нарциссу на то, чтобы стереть ей память, он пьет почти беспробудно. По-человечески я его понимаю, конечно, но окончание романа, одного из многих, еще не повод топить в огневиски последние мозги. По счастью, с доступом в мэнор с некоторых пор у меня все в порядке. Аппарирую в комнаты Люциуса. На часах одиннадцати нет, и иной раз его сиятельство еще и не вставали во столько, а на этот раз уже пьяны.
Женщины… - завидев меня, Люциус призывает со стола очередную, еще почти полную бутылку. – Никогда с ними не связывайся, Северус. Никогда не связывайся с ними.
Я выбиваю у него из руки и бутылку, и палочку. Люциус пытается привстать с кровати, но шлепается обратно, машет рукой и, пьяно ухмыляясь, заваливается на спину.
Мать твою, - наколдовываю и опрокидываю на него ведро воды.
Сукин сын уворачивается и что-то там бормочет. Потом делает попытку аппарировать прямо с постели и без палочки. По счастью, у него ничего не выходит. Он зовет эльфа, но я осаживаю несчастного лопоухого таким взглядом, что тот застывает в трех ярдах от кровати, не решаясь двигаться дальше.
Наколдовываю еще ведро, на этот раз температура воды похолоднее и в ней плавают кусочки льда. Задерживаю над люциусовой головой.
Сейчас ты, скотина, выпьешь антипохмельное, оторвешь свою задницу от кровати, приведешь себя в порядок и отправишься в министерство…
К черту гиппогрифа… - бормочет он, закрывая голову руками.
О да, прекрасный пример для Драко – Малфой, который не в состоянии защитить единственного наследника рода! – я все-таки опрокидываю ведро, не обращая внимания на вопли.
На мучения Драко мне, конечно, плевать, но найдется ли для Люциуса лучший повод встряхнуться, чем утереть нос Альбусу? Я, признаться, до сих пор зол на него за историю с гиппогрифом и сам. Драко, разумеется, выступил в ней не лучшим образом, но в конечном счете этой твари мог не понравится кто угодно. И подпускать к ней детей! И нет, я злюсь на Альбуса совсем не за то, что два дня назад за завтраком он вдруг принялся расточать похвалы Люпину по поводу того, насколько хорошо готовы дети к экзаменам по ЗОТИ в этом году. Хотя и нет никакого сомнения, что я подготовил бы их куда лучше. Ну что, в конце концов, оборотень видел из настоящих Темных искусств?!
Отправив Люциуса по нужному адресу, я аппарирую в дом. В следующие четыре часа мы с Ромулу вычищаем его сверху донизу. Убираем пыль, выводим пауков и муравьев, сушим подвал и чердак. А в подвале еще и крыс приходится травить. И мебель, как выясняется, основательно изъедена жучком. Хорошо еще, что дом маггловский и здесь нет такой дряни как докси. Когда повсюду выметено, вымыто, проветрено, разводим на лужайке за террасой большую стирку и после накидываем высушивающие чары на белье и чехлы. По-хорошему, конечно, их надо нормально сушить, тем более у нас имеется ветер с моря, но не в такую погоду. Надолго купол над веревками не растянешь – нужно постоянно подновлять чары. А нам обоим скоро уже обратно – причем Ромулу даже быстрей, чем мне.
Он исчезает около четырех. Я провожаю его, стоя на террасе, и хотя он перемещается сделанным мной же портключом, смутная тревога не отпускает. Я почти готов отправиться за ним, но нужно встретить рояль.
Настройщика я пока не нашел. Грузчикам дано задание привезти рояль, оставить у крыльца и, не интересуясь дальнейшей его судьбой, отправиться назад. За все заплачено заранее, ну и Конфундус в этом случае срабатывает превосходно. Недрогнувшей рукой переношу рояль сквозь стену. Я уже достаточно натренировался здесь во вторник как с мелкими предметами, так и с мебелью. Вообще архитектурные заклинания – очень интересная штука. И многие из них, на самом деле, могли бы применяться и как боевые, добавляя к поражающему эффекту эффект неожиданности.
С роялем все в порядке, и я представляю, как Ромулу должен обрадоваться (а он еще не знает, я хотел сделать сюрприз), и все-таки, когда я провожу рукой по гладкой черной крышке, меня догоняет смутное, преследовавшее весь день чувство, что это решение было совершенно неправильным. Что рояль ни в коем случае нельзя было покупать. И что теперь Ромулу совершенно точно меня бросит.
Возвращаясь потом в Хогвартс и пытаюсь заткнуть этот дурацкий голос, указываю себе на полнейшее нарушение логики. Если он меня бросит – это потому, что он разлюбил, или потому, что он не справился с чувством вины. Но уж никак не потому, что я купил рояль. Никогда не слышал, чтобы кого-то бросали из-за рояля. Тем более Ромулу сам хотел именно такой. Но уговоры не срабатывают.
В конце концов страх становится настолько сильным, что в Хогвартсе я едва вижу дорогу, и, натыкаясь на каких-то болванов в холле, срываю на них злость и делаю Аргусу прощальный подарок. Успокаиваюсь более-менее только у себя, грею какао и мучительно думаю. То, что я испытываю, подобные вспышки и ослепленность чувствами – для меня непозволительно в принципе. Я должен любым способом обуздать себя, либо бросить его. У меня есть долг перед Лили, у меня есть Альбус, Поттер и магический мир. И я знаю прекрасный способ, чтобы вернуться к ним.
В субботу… в субботу мы опять собираемся встретиться, но вместо этого мне приходится срочно варить антидот для двух первокурсников (моих первокурсников!), которые напились какой-то гадости под маркой зелья Всезнания. И хоть они сами не помнят, откуда взялась эта дрянь, я и так понимаю, что без Уизли тут не обошлось. Альбус, конечно, в своем репертуаре – «Северус, не пойман – не вор», но это либо Обливиэйт, либо Конфундус, и меня трясет от ярости все то время, пока я стою над котлом.
Но хотя бы пообещал зачислить их на второй курс без экзаменов, и то хорошо. Никогда, никогда я не пойму подобной беспечности. Не пойму, как можно держать в школе кого-то типа оборотня, Уизли, Хагрида, Поттера или Блэка. Будь я директором, я бы никогда…
На этой мысли застываю, вспоминая, что я, вероятно, буду директором… Нет, не хочу об этом думать. Нет.
Спасает, как всегда, Ромулу. Пишет всякие глупости – пергамент лежит рядом с котлом под защитными чарами. Он в доме, и – у меня отлегло от сердца - ему понравился рояль. А еще он применил чары настройки, все сработало, он играет, и ему ужасно жаль, что рядом нет меня. А еще ужасно жаль, что пергамент не передает музыку. И что у нас нет маггловских сотовых телефонов.