– Из тебя бы вышла хорошая шлюшка, Снейп, тесная, - бормочет он, наклонившись надо мной. Его мантия расстегнута, и мне вполне виден стояк, и я лихорадочно давлю страх, убеждая себя, что он не зайдет далеко. – А, вот что, - говорит Рэнделл вдруг таким тоном, как будто только что пришел к гениальному открытию, - ты у меня сейчас пососешь.
Он встает и расстегивает ширинку, готовясь вывалить оттуда свое достоинство. Подавленный страх и отвращение дают мне ярость, и я сбрасываю первое заклятие и свожу ноги. Еще рывок, и я сброшу невидимые ремни, которые прикрепляют меня к стулу. Но этого не требуется. Дверь открывается и…
Придурок, что ты делаешь, мать твою! – раздается над моей головой, и я чувствую, что мои руки и грудь вновь свободны. – Он же человек Дамблдора! Хочешь оказаться на его месте?!!
Рэнделл торопливо застегивается, а я сижу прямо, стараясь не выдать накрывающую меня дрожь. Парень, столь неожиданно спасший меня, обходит вокруг меня и заглядывает в лицо:
С вами все в порядке, мистер Снейп?
Я прохладно киваю.
Он протягивает руку, такую же веснушчатую, как и лицо, обрамленное рыжими волосами:
Лоули. Кристофер Лоули.
Хаффлпафф, - вспоминаю я, пожимая ее. – Знаменитый ловец!
Точно! – улыбается он во все 32 зуба. – Если Вам что понадобится, после допроса загляните в 14-ю комнату на этом же этаже. – Его тон и взгляд, брошенный на Рэнделла, не оставляют сомнений, что он имеет в виду под этим «что». – Даже если меня не будет, можете оставить записку Брэддоку. Ну, или вообще кому-нибудь для меня.
Синяя мантия взвивается перед моим носом, дверь захлопывается, и мы с Рэнделлом остаемся наедине. Он садится на стол и наклоняется ко мне. На лице – хищный оскал. И ни следа досады.
Мечтаешь так легко отделаться, Снейп? Не выйдет. Ты меня не пускаешь в свое сознание и считаешь, что это тебя спасет? Только ты забыл, что твои дружки-Пожиратели не так искусно закрывают свои грязные воспоминания, а в них мнооого интересного. Рано или поздно ты окажешься передо мной на этом столе и будешь умолять меня взять тебя, а я… подумаю.
На секунду я вновь оказываюсь пришпилен к стулу, а Рэнделл проводит рукой по моему телу от шеи до паха, потом снимает заклинание и уходит в свою часть комнаты…
При виде Рэнделла у стола Альбуса это воспоминание мгновенно всплывает в моей голове, и я стараюсь отрубить все эмоции. Действовать четко и ясно. И, возможно, сделать то, о чем я не подумал тогда. Я много раз планировал это на случай нашей нечаянной встречи.
А Рэнделл меня разглядывает. С интересом. И удивлением. А потом, словно бы опоминается и бросает, осклабившись:
Тебя-то мне и надо, Снейп.
И по какому поводу? – говорю я прохладно и медленно, стараясь сохранить за собой максимум преимущества.
Выделываешься? - рычит он.
Дверь директорской гостиной распахивается, и оттуда выходят Дамблдор и два аврора.
Группа захвата в полном составе, вот оно как.
Один из авроров – Грюм, давний друг Альбуса, волшебник с деревянной ногой и дико вращающимся искусственным глазом-проявителем врагов. Маньяк по части ловли Пожирателей и меня терпеть не может. Не знаю, как сейчас, а в 1981 году на допросах не стеснялся применять Круциатус и, как Ричард рассказывал, не один десяток раз.
Рядом с Грюмом – темнокожий волшебник Кингсли Шеклболт, мы несколько раз пересекались в аврорате. О его методах ведения допросов я не знаю ничего, но, учитывая Рэнделла в составе группы, наверное, меня ожидает мало хорошего.
На лице Альбуса не написано ничего, кроме обычной приветливости. И в этот момент мне как никогда ясно, что сейчас решается моя судьба. И зависит она от Альбуса. И если он хоть каким-то краем замешан в том, что происходило вчера, то я, кажется, пожалею о том, что меня еще не поцеловал дементор.
Я перевожу взгляд на Рэнделла.
Не соблаговолите ли пройти с нами, мистер Снейп! – произносит он издевательским тоном, от которого у меня все обрывается внутри, а затем протягивает руку: – Палочку. – И ухмыляется.
Вы меня задерживаете? – холодно интересуюсь я. – И позвольте узнать, по какому поводу?
Шеклболт выступает вперед.
Пока в качестве свидетеля, мистер Снейп, - говорит он вежливо. – Пока только в качестве свидетеля.
Врет. У них уже все решено, и я это вижу. Иначе не пошли бы втроем и не взяли бы с собой группу, в которую входят два лучших волшебника аврората.
Свидетеля чего? – я выдерживаю тон.
Да, господа, - говорит Альбус спокойно, - вы должны нам все объяснить. Я уверен, что…
Тут и объяснять нечего, Дамблдор, - перебивает его Грюм. – Пусть попробует отрицать, что он был вчера в Лютном переулке?! Десять трупов, порезанных в лохмотья заклятьем, которое он изобрел для того, чтобы хвастаться перед своим лордом! И пусть попробует отрицать, что он делал зелья для «Горбина и Бэркса»! А сейчас он где был?!! Обдумывал темные делишки с новыми дружками?!!
Палочку! – рычит Рэнделл, угрожающе подступая ко мне.
На секунду комната плывет перед глазами, а в голове - неверие: неужели все-таки Альбус сдал меня? Заталкиваю эту мысль куда подальше, сцепляю зубы. Что ж, начнем.
Я не был там! – громко и отчетливо говорю я.
Палочку! – Рэнделл хватает меня за запястье.
И в эту секунду я чувствую – нет, не попытку вторжения – легкое касание чужого разума и перед моим взором появляются три картинки - заснеженного леса, часов, на которых стрелка замерла на цифре 9 и серебристого вьюжника. Альбус!
Тихо! – говорит Дамблдор тем самым непререкаемым тоном, который успокаивает четыреста студентов сразу.
Рэнделл замирает, и я выдергиваю руку из его цепких пальцев. Грюм молча переглядывается с Шеклболтом. Напряжение в воздухе такое, что, кажется, кабинет сейчас заискрится.
Господа, почему бы вам не спросить у Северуса? – спокойно говорит Дамблдор. – Он сам вам расскажет, где был сегодня утром.
Я был в Запретном лесу. Собирал вьюжник, - я произношу это тихо, но медленно и четко. – И последнее зелье для «Горбина и Бэркса» я делал до падения Темного Лорда.
А вечером? Вечером ты где был? – бросает Грюм.
И я не успеваю ответить, потому что Альбус стремительно спускается по лестнице, встает рядом со мной, берет меня за руку и переплетает наши пальцы.
У меня, Аластор, - спокойно говорит он. – И вечер, и всю ночь. Мы – любовники, - он бросает быстрый взгляд на Шеклболта, и затем поворачивается ко мне. – С какого времени, Северус?
С двенадцатого ноября 1982 года, - отвечаю я машинально.
Да, староват я стал, даты уже не помню, - улыбается Альбус. – Но зато помню, что это была пятница. - И засунув за щеку засахаренный орешек, вынутый из кармана, обращается ко всем присутствующим: - Хотите сладкого?
Проводив авроров через камин гостиной, мы садимся с Альбусом на диване, и он молча обнимает меня. Мы сидим так минут десять, и я просто наслаждаюсь теплом его руки на моем плече, его тела, в которое вжимается моя спина. Я чувствую какое-то отупение, мозг словно отказывается переваривать все происходящее. Альбус наколдовывает вина, но я отвожу бокал и достаю восстанавливающее зелье. Что мне нужно, так это поспать еще пару дней. Но такой отдых, конечно, мне не грозит. Мне еще сегодня проверять контрольные сразу двух курсов Рэйвенкло и Хаффлпаффа, и одного Гриффиндора и Слизерина.