Незаметно для себя Великанов задремал. Он не спал, но уже и не бодрствовал. Монотонность, мягкое шуршание шин по асфальту, ровное гудение двигателя не успокаивали его, но вводили в состояние похожее на транс. Конечности налились свинцом, голова опустилась на грудь. Он потерял ощущение времени и грезил о том, что вот уже целую вечность он едет в такси и нет конца путешествию его. Из ниоткуда в никуда.
… Великанов проснулся оттого, что машина стояла.
— Шантак, — услышал он явственно.
— Нга рглуи Шантак. — ответствовал таксист. Рядом со щекой Великанов почувствовал движение воздуха — черный человек на заднем сиденье приблизил свое лицо вплотную к нему и, похоже, принюхивался.
— Нет, ата, — произнес смрадный голос у его уха, — не есть Шантак. Я чувствую.
— Мы ведь не могли ошибиться, верно? — буркнул таксист. — Это он?
— Он, — прорычал черный человек. И с омерзением ощутил Великанов шершавый язык его у себя на щеке, — разумеется, он. Но это не Шантак. Я чувствую, здесь что–то еще.
— Тьма! — в сердцах буркнул таксист, — во имя Пана, с чем мы столкнулись на сей раз?
Великанова обдало вонью. Черный человек со свистом выпустил воздух изо рта и прошептал:
— В тот день он был один, ата. И шесть воинов пали только лишь от одного его взгляда. Он ничего не делал, понимаешь? Только посмотрел на них, влил яд своей души им в глаза. Они убили друг друга, ата, а он стоял и смотрел. Я знаю. Я видел бойню глазами Сол—Мандита. Он — вместилище черной вязи. Нам не победить его, если он проснется. Убей плоть сейчас, пока он спит, сожги машину. Я останусь вместе с ним. Я смогу его удержать Словами Силы некоторое время. Моя жизнь — ничто. Я уже пять лет как мертв. Сожги нас!
Великанов, парализованный ледяным страхом, нашел в себе силы открыть глаза и с немым криком уставился на прогнившее до костей лицо черного человека перед собой.
— Н-не, н-не… — лепетал он, вдавливая свое тело в сиденье. Правой рукой он тщетно пытался открыть дверь, тянул за ручку, но она не поддавалась.
— Слишком поздно, ата! Он не спит! — Мертвец взвизгнул и подался назад. Таксист в страхе глядел на Великанова, рот его открылся, глаза выпучились.
— Выпустите меня! — заорал наконец Великанов. Он принялся биться спиной в дверь, с каждым ударом ощущая, как волны кошмара отступают, вытесняемые чем–то…иным.
— Ата! — верещал мертвец с заднего сиденья, — я знаю, что в нем! Беги, спасайся!
Но таксист, ополоумев от страха, мелко дрожал перед Великановым. Внезапно он рывком открыл дверь со своей стороны, выскочил из машины и бросился наутек. Пробежав несколько шагов, он споткнулся о бордюр и упал, карикатурно разбросав ноги. Все это Великанов видел сквозь дым, что окутал его сознание плотным коконом. Вернулось предвкушение праздника, ощущение чистой незамутненной радости.
Последующие события Великанов воспринимал как бы со стороны, будто кто другой овладел его телом, оставив его наблюдателем. Он видел свои руки, протянувшиеся к двери такси, срывающие ее с петель с куском стойки. Видел, как тварь на заднем сиденье выскакивает из машины и бежит в сторону парка. Видел себя, стоящего посреди улицы, раскинувшего руки как птица. Видел, как блестящие черные щупальца, вытянувшиеся из его предплечий, стрелами летят в сторону таксиста и вовсю удирающего гнилоликого спутника его, видел, как их тела плавятся при соприкосновении с щупальцами, вскипают ужасными кровавыми пузырями, что тотчас же лопаются, заливая дорогу бурлящей кровью.
— ШОГГОТ, Господи, это был же ШОГГОТ! — орал таксист, и лицо его текло, менялось, поглощаемое тьмой.
Великанов запрокинул голову и закричал, с криком выпуская в небо фонтан черной субстанции, что, падая вниз тяжелым дождем, покрыла его фигуру блестящим непроницаемым слоем. Все его тело взорвалось смоляными щупальцами, и на миг показалось, что весь он состоит из клубка извивающихся гигантских червей. Через секунду щупальца втянулись в плоть Великанова, вязкая субстанция, забрызгавшая землю вокруг, ленивыми ручейками устремилась обратно к телу, породившему ее.
Вскоре все было кончено. На залитой кровью дороге лежал обнаженный Великанов. Плоть его вспучивалась и опадала, под кожей то и дело пробегали волны, будто существо, скрывающееся внутри, потягивалось удовлетворенно.