Этот процесс шел уже три недели. Ит уставал ужасно: если раньше он вполне нормально просыпался днем и вечером, то сейчас по вечерам его хватало минут на пять, не больше. Не смотря на поддержку, сил у него совсем не оставалось, отведенные пять минут кое-как пытался сам дышать, но получалось, честно говоря, плохо. Вечерами и речи не шло о том, чтобы поесть или хотя бы посмотреть в окно. Максимум, на что его хватало — это кивнуть в ответ на вопрос Скрипача, всё ли в порядке. Да, в порядке. Нормально. Переживем.
…Как-то раз Саиш, который в тот день дежурил, на третьей минуте решил, что хватит этой пытки, и попытался подключить обратно порт. И вот тут как раз выяснилось, что Ит, не смотря на усталость, поблажек себе давать не намерен.
— Не надо, — Ит говорил едва слышно. — Саиш, еще две минуты. Я слежу.
— Завтра, — покачал головой Саиш. — Хватит на сегодня.
— Не хватит, — упрямо возразил Ит. — Если я тренироваться не буду, то никогда сам не… не смогу. Еще две минуты.
— Ладно, — сдался врач. — Только лучше помолчи.
Ит кивнул и прикрыл глаза.
Больше у него вечерние пять минут не пытался забрать уже никто…
— Меня всегда умиляли всякие постановки про медицину, — рассказывал потом Саиш. — Трах-бах, и всё готово. Нога приросла, голова зажила, и главный герой дальше побежал. Нет, если речь идет о механистах или ком-то подобном, тогда вопросов нет. Но когда про чистые расы — это же идиотизм. Не мутировавшая клетка так себя вести просто не может. Конечно, её можно подтолкнуть, заставить работать быстрее, но закон сохранения энергии пока что никто не отменял. Подтолкнуть клетку, допустим, можно, но ей для такой работы нужны определенные условия. И чертова уйма энергии.
— Ну, это же не взаправду всё, — усмехался в ответ Дослав. — Не придирайся.
— Я не придираюсь, я за реалистичность, — Саиш хмурился. — Вот те же ти-анхи у Аарн взять. Это же прорва какая-то! Один ти-анх жрет энергии столько, сколько мы всем «Вереском» на последнем забросе за два года потратили. Или регенерационные системы на той же восьмерке. Понимаю, почему их сюда практически не завозят.
— И почему? — поинтересовался Фэб, который и так знал ответ.
— Да потому что их, если несколько штук, придется ставить рядом с какой-нибудь электростанцией, да еще и преобразователей туда забивать уйму. И одна станция протащит блоков пятьдесят, а то и меньше.
— Ну, не пятьдесят, конечно, больше, — поправил Фэб. — Но… вообще да, дело действительно более чем затратное. Там же еще синтез.
— И я про что, — Саиш дернул плечом. — Семерка тоже жручая, кстати. Но на порядок меньше. Сто раз говорил: нет во вселенной ничего дешевле жизни, если мерить деньгами или энергией, которая на самом деле деньги и есть. Ничего мы не стоим. Нас всех проще заново рожать, восполняя потери, чем лечить.
— И тебе это не нравится, — закончил за него Фэб.
— Да, мне это не нравится, — кивнул Саиш. Его смуглое лицо, казалось, потемнело еще больше. — Потому что это нарушает одну из главных заповедей Бога.
— Какую именно?
— Что жизнь — священна. Любая жизнь. И что надо её сохранять, и неважно, сколько денег или энергии будет на это потрачено. Так-то, кот.
— Не сердись, — попросил Фэб. — Мы с тобой думаем почти что одинаково. С одной поправкой. Тебя это злит, а меня расстраивает. Вот и вся разница.
— Всё дело в твоей вере, Фэб. И религия Триединого, и христианство, они слишком мягкие, — Саиш помрачнел. — Мы, живущие по заветам, Алхама, гораздо тверже. И у нас не считается грехом сердиться на то, что и в самом деле плохо. Это у вас гнев — грех. А у нас гнев, если он праведный, это двигатель. Надо делать так, чтобы не было причин для гнева, понимаешь? Гнев справедлив, когда он по делу.