— Я ничего не делал, — Скрипач был растерян. — Просто… мы поговорили с Томановым… я… я сорвался, накричал на него… потом мы… всё было нормально вроде бы… мы просто уехали… Берта, скажи ты, — попросил он. — Ты же сама говорила, что ни я, ни Федор Васильевич… мы оба были неправы, и поэтому… у меня и в мыслях не было подобного…
— Томанов посмотрел на тебя, и, как мне кажется, решил, что сейчас любые средства хороши, — Берта старалась говорить спокойно, но видно было, что её трясет. — Ну и вот… вот так. Если вспомнить, о чем мы с тобой говорили по дороге…
— По дороге мы говорили о том, что я буду требовать перевода Ита в Бурденко, — твердо сказал Скрипач.
— Чего? — Илья растерялся. — Зачем?
— Затем, что там нормальные условия. Но про такое я даже не думал.
— Хорошо ты человеку вынес мозг, если он убедил кого-то очень высоко стоящего принять это решение, — проворчал Илья. — Ладно. Месяц нам предстоит — мама, не горюй. Авось прорвемся.
— Илюш, погоди, — попросил Скрипач. — Объясни толком, что за комплекс.
— Слушай, давай не сейчас. Двигайте оба к нему. С ним Фэб сидит, вас ждут. Они, как мне кажется, за это время даже помириться успели, — Илья укоризненно покачал головой. — Ну и заварил ты кашу, рыжий.
Фэб действительно находился у Ита, но если бы там был один только Фэб! Народу и в коридоре, и в палате ходило множество: сновали туда-сюда старшие и младшие врачи, у двери стояли три механиста (Скрипач и Берта удивленно переглянулись), еще несколько человек обрабатывали стены в коридоре. Скрипач тут же узнал «среду», и понял, что Илья торопил их не просто так. Максимум полчаса, и начнется работа.
Они вошли в палату. Рядом с комплексом, в котором лежал Ит, сидел Фэб, который держал Ита за руку и что-то тихо говорил. Ит кивал в такт, потом что-то еле слышно переспросил — Фэб отрицательно покачал головой и улыбнулся.
— Берта и рыжий пришли, — сообщил он. — Зря ты волновался.
— Боялся, что они не успеют, — Ит перевел взгляд на вошедших, попытался улыбнуться, но улыбка получилась какая-то кривая и жалкая. — Привет. Маленькая, зачем ты там стоишь?
— Смотрю, — ответила Берта. — Очень давно тебя не видела.
— Видела, — отрицательно покачал головой Ит. — И я тебя видел.
— Но ты спал.
— Я записи смотрел. Почти каждый день. Когда мог.
— Ит, зачем ты так? — безнадежно спросила Берта. — Зачем ты гонишь Фэба, меня? Ведь мы же тебя любим…
— Думаешь, я вас люблю меньше? — горько спросил в ответ Ит. — Вот потом и гоню. Потому что боюсь за вас. Как никогда в жизни не боялся. Маленькая, ты всё равно прости меня, ладно? Если что-то случится, я не хочу… чтобы между нами это всё было. Непонимание, обиды. То, что так надо, не значит, что я не люблю тебя.
— Родной, нет никаких обид, — заверила Берта. — Когда выздоровеешь, и всё объяснишь, хорошо?
Ит усмехнулся.
— Если, — поправил он. — Не «когда», а «если».
— Не накручивай себя, — Фэб снова взял Ита за руку. — Не «если», а именно «когда». Теперь это вопрос решенный.
— Скъ`хара, не превращайся в оптимиста. И на восьмерке умирают, сам знаешь.
В палату быстрым шагом вошел Кир. Окинул оценивающим взглядом всю компанию, хмыкнул. Погрозил Иту пальцем.
— Десять минут осталось, — сообщил он. — Псих, готов?
— Нет, — честно ответил Ит.
— Верю. Но что поделаешь. Так, хорошие мои, заканчиваем прощание славянки, и пошли. Рыжий, тебе велели пока что остаться. Остальные, в том числе я, на выход. Ит, послушай, а? Меня одну секунду послушай. Что ты там придумал себе, я так и не понял, но ты просто знай, что мы тебя все очень любим, и верим, что все получится хорошо. Усёк?
— Усёк, — ответил Ит без тени улыбки. — Ребят, идите, правда. А то припрется Илья, и будет скандал.
— Во, и отсюда уже гонит, — восхитился Кир. — Идем мы, идем. Но следить будем, уж извини…
— Мы рядом, — Фэб встал. — Ит, всё будет хорошо.
Берта подошла к Иту, тоже несколько секунд подержала его за руку.
— Я тебя люблю, — прошептала она.
— И я тебя тоже, — шепнул в ответ Ит.
— Время, — напомнил Кир.
…Когда они вышли, Скрипач сел на освободившееся место рядом с блоком, и с тревогой посмотрел на Ита. Он видел — всё время, пока семья была здесь, в палате, Ит держался из последних сил, чтобы ни дай Бог не показать, что он чувствует на самом деле.
А на самом деле…
— Чего с тобой такое? — спросил Скрипач. — Ты же трясешься весь. Успокойся.