Однако он не слушал. Торопливо шел вперед и даже не оглядывался, хотя наверняка слышал ее.
– Гретхен! – позвал он.
Девочка, в отличие от него, на зов сразу обернулась и вприпрыжку побежала к нему. Марк подхватил ее на руки так легко, словно не хромал только что, сильно опираясь на трость. Рита догнала его, когда девочка с широкой улыбкой уже что-то показывала ему в той стороне, откуда прибежала.
– Марк, – прилично запыхавшись, снова начала Рита, останавливаясь рядом с ними. – Так нельзя…
Ее слова оборвал визг тормозов где-то позади них, глухой удар, а затем женский крик. Они переглянулись, замерли на мгновение, и Рита первой бросилась туда. Марк с Соней на руках поторопился следом. На узкой односторонней дороге, где было совсем мало машин, и те не разгонялись слишком сильно, поскольку вокруг бродили толпы туристов, замер на аварийной сигнализации небольшой красный автомобиль. Рядом с распахнутой водительской дверцей стояла пожилая женщина, держась одной рукой за машину, а второй за сердце.
– Она бросилась мне под колеса, сама бросилась, – всхлипывая, утверждала она по-немецки.
Небольшое количество народа уже столпилось на краю тротуара, испуганно глядя на лежащее перед машиной тело. Кто-то звонил по телефону, кто-то старался увести детей, но большинство просто смотрело.
– Пропустите, я врач, – еле вспомнив, как это будет на немецком, велела Рита, пробираясь к пострадавшему.
Девушку она узнала сразу: получасом ранее именно она продала ей те самые желтые шары, которые наверняка разбились вдребезги, когда Рита бросила пакет на асфальт и присела возле пострадавшей.
То, что она мертва, стало ясно сразу: из-под ее головы разливалась большая темная лужа, быстро увеличиваясь в размерах, а безжизненные глаза слепо смотрели в переливающееся огнями рождественского города небо. Длинный вязаный шарф размотался, держась теперь за шею лишь самым кончиком, а один ботинок слетел с ноги и лежал под колесом машины.
Почти сразу Рита почувствовала, как кожа на ее ладонях стала на несколько градусов горячее, в нее вонзились тысячи мелких иголочек, которые не приносили боли, но вызывали желание приложить руки к голове мертвой девушки и впустить в нее таинственные серебристые нити, уже начавшие завязываться внутри нее.
– Рита, нет!
Она подняла голову и только тогда поняла, что Марк стоит рядом, и Соня во все глаза смотрит на мертвое тело.
– Унеси Соню отсюда.
– Она умерла, ты не можешь помочь.
– Ты же знаешь, что могу.
– Нельзя помочь всем.
Рита закусила губу и посмотрела на мертвую девушку. Марк прав. Нельзя помочь всем. Она убеждала себя в этом с того самого момента, как вообще узнала о своем даре. У нее есть муж, дочь, бабушка – и в первую очередь она должна думать о них, а не о незнакомых девушках, случайно оказавшихся не там, где нужно.
Но разве Марка когда-то она спасла не так? Она ведь не знала его, видела впервые в жизни, он был ей абсолютно никем. Тысячи машин ежедневно попадают в аварии, сотни людей гибнут в них. И если бы она тогда задумалась над тем, что не может спасти всех, он не стоял бы сейчас рядом с их дочерью на руках.
Рита медленно опустила руки, чувствуя, как маленькие иголочки исчезают одна за другой, серебристые нити обиженно растворяются в ее голове, а затем с трудом поднялась на ноги, чуть отходя от девушки, которой не могла помочь. Где-то вдали завыла сирена службы спасения, возвещая о том, что ее участие больше и не нужно.
Глава 3
На третьем этаже маленького, но уютного отеля было тихо и спокойно. Большинство постояльцев уже находились в своих номерах, устав от прогулок, а те, у которых еще имелись силы, в отель пока не вернулись. Рита тихонько закрыла дверь соседнего номера, придерживая ее обеими руками, чтобы она не хлопнула от нечаянного сквозняка, и практически на цыпочках дошла до своего.
Марк полулежал на кровати, привычно опершись спиной на подушку и положив большой альбом на колено согнутой правой ноги. Левая, особенно сильно пострадавшая во время аварии, оставалась выпрямлена, и Рита была уверена, что завтра он на нее уже не ступит. Не то чтобы она не предупреждала…
Он что-то рисовал в альбоме простым карандашом и удивленно посмотрел на нее, когда она вошла одна.
– А где Гретхен?
Рита ушла в соседний номер, где поселили бабушку, несколько минут назад, чтобы забрать девочку. Это была их давняя традиция: Вера Никифоровна всегда читала правнучке перед сном книжки. Соня любила приносить ей выбранную самостоятельно книгу, забираться к ней под одеяло и слушать. Иногда Рите казалось, что ей нравятся не сами сказки, а голос бабушки, потому что уж слишком разными были выбранные книги: от сказок и детских энциклопедий до мемуаров известных людей и инструкции к телевизору. При том, что за всю свою жизнь девочка не произнесла ни звука, даже смеялась и плакала совершенно беззвучно с самого рождения, она прекрасно слышала и больше всего любила именно слушать: музыку, радио, голоса знакомых людей, даже просто разговоры прохожих на улице. Рите иногда казалось, что слух у нее гораздо острее, чем у обычных людей, а Марк на полном серьезе со следующего года собирался отдавать ее в музыкальную школу вдобавок к художественной, не забывая добавлять, конечно, что только при условии ее желания. Он прекрасно знал, каково это – отстаивать право на свои собственные увлечения и таланты.