– Я дам тебе денег. Приезжай завтра ко мне в кабинет. Где-нибудь в четвёртом часу, – заявила Илона и отключилась.
На счетах у Илоны не было миллионов, то, о чем просил Сергей, составляло немалую того, что она скопила за долгие годы практики.
"Ничего, я должна помочь ему выбраться. – подумала Илона, – Так, или иначе, деньги дело наживное".
Глава 11
Всю ночь Илона юлой крутилась с боку на бок, в тщетных попытках уснуть. Разговор с Сергеем не выходил у неё из головы, обрастая несуществующими подробностями и домыслами. Снова и снова она прокручивала в голове все сказанное любимым. Любовь хозяйкой жила в её сердце, вольготно развалившись, чувствовала себя вправе, зачастую лишая Илону стержня, превращая в нюню и размазню. Но разум, главный ее соперник, бегущий, по обыкновению, без оглядки при одном её появлении, никуда в этот раз не делся. Склонившись, заняв выжидательную позицию, он время от времени напоминал о себе, безжалостно разгоняя любовный морок, показывал кратко положение истинное, без прикрас и тотчас удалялся в тень. Как бы ни хотелось Сергею видеть в подруге существо, безвозвратно потерявшее волю, это не соответствовало действительности. Пернатые Рябушки не имели к Илоне отношения, ибо одно дело рыдать в подушку будучи женщиной обеспеченной, прямо и смело смотрящей в будущее, и совсем другое, ради чьей-то выгоды остаться у разбитого корыта. Илона работала долгие годы чтобы иметь то, чем владела и не собиралась обогащать Сергея, не убедившись в том, что риск минимален. Кроме того, Сергей не догадывался о том, что Илона женщина непростая и имеет то, чего нет у других. Сказав, что поможет, ссудит деньгами, Илона имела в виду совсем не то, о чем подумал Сергей. Размышляя, примеряя то один вариант, то другой, она, наконец, поняла, что ей делать. Тем более что сама жизнь разложила свой пасьянс таким образом, что выход из щекотливого положения маячил прямо перед носом.
Когда бледные тощие руки туманного утра постучались в окно, Илона оставила мысль о сне и отправилась в душ.
Следовало взбодрить себя хорошенько чтобы стряхнуть бессонную ночь и начать новый день, обещавший быть не из легких. Несмотря на это, душа Илоны напевала, довольная принятым решением.
Сварив себе ароматный кофе, соорудив омлет с ветчиной и сыром, Илона включила "Отчаянных домохозяек" на планшете и уселась завтракать. С отменный аппетитом и удовольствием поглощая пищу, женщина чувствовала, что права.
На час дня был назначен довольно трудный, но весьма любопытный пациент, с которым Илона работала уже много месяцев по пятницам. Именно сегодня с ним должен был состояться финальный аккорд, и Илона хотела познакомить его с Сергеем перед тем, как он уйдёт.
Звали мужчину Трофим Ильич. Все сорок восемь лет своей несчастной жизни Троша благополучно просидел под широкой юбкой, почившей некоторое время назад маменьки, которая в буквальном смысле контролировала каждый сыновий шаг. "Мальчик" работал нотариусом, окончив, благодаря маман юридический факультет МГУ. Будучи по натуре человеком мягким, Трофим Ильич надсмотрщице не перечил, делал все, что она велела и совершенно разучился жить без неё. Он будто бы отдал себя на откуп. Каждое свое незначительное действие бедняга привык обсуждать с родительницей, которая всегда знала "как лучше". Ни одну из тех девушек, что нравились Троше, маменька, увы, не одобрила. Сопротивляться напору, коим в избытке обладала мама, Троша не решался, а потому остался одинок и бездетен. Он мечтал быть поваром, обожал готовить, но стеснялся этого, ибо "мужчина у плиты зрелище жалкое и неприличное". По настоятельной рекомендации родственницы, Трофим Ильич стал нотариусом, но работу свою терпел с трудом ежедневно переступая через себя.
– Это стабильно, почётно и позволяет заработать на хлебушек с икрой. Для тебя и твоей бесценной мамы, – говорила дама, убеждая сына.
Сидя в конторе, в добротном кожаном кресле, Трофим отзванивался матушке три раза в день, помимо этого, она приносила ему на работу домашние обеды и следила, чтобы его не продуло. Словом, умершая самозабвенно и страстно калечила жизнь сына из года в года, не подумав о том, как будет он жить без неё.
Более года назад Илона увидела перед собой крупного, вполне интересного, но напрочь лишенного "Я" мужчину, чьи волосы поседели, а в глазах застыла такая тоска, что хотелось плакать, нет, рыдать навзрыд.
К счастью, несмотря на старания матери, "оградить дитя от дурного влияния", Трофиму удалось сохранить одного-единственного школьного друга, который видел результаты чрезмерной любви, ужасался им и очень сочувствовал. Воспользовавшись растерянностью Троши после смерти маман, его непониманием того, как жить дальше, друг отвёл его к Илоне и передал с рук на руки, сопроводив сие действо проникновенной, горячей речью: