– Ника, объясни этой женщине, что всем моим пациентам как минимум за тридцать, – потребовала Илона, после того, как настойчивая мамаша трижды записывалась на приём под разными именами.
– Я уже говорила! Неужели ты думаешь, что нет?! – обиделась Ника.
– Ну просто кошмар какой-то! – Илона приоткрыла окно и закурила, – Не знаю, что мне с ней делать?
– Я подготовила небольшой список специалистов, и когда она снова позвонит, предоставлю его ей, – произнесла Ника, погладив подругу по плечу.
– Понимаешь, я чувствую, что мне не стоит связываться с этой семьёй, – задумчиво сказала Илона.
Однако мать девочки не замедлила явиться собственной персоной и так страстно умоляла Илону о помощи, что пришлось сдаться.
– Я займусь вашей дочерью в виде исключения, – согласилась Илона.
Случай был вопиющим и в тоже время, к большому сожалению, довольно банальным.
Как только девочка явилась на приём, Илона поняла, что в семье что-то не так. Тринадцатилетняя Соня была зажата, если не сказать сжата как пружина, сильно сутулилась, не поднимала глаз, ногти её были обкусаны едва ли не до крови. Имелись и другие признаки не проходящей тревожности, не заметить которые мог разве что слепой. "Бедная малышка, – подумала Илона, – не может быть, чтобы её напористая мамаша не заметила, когда все это началось…"
– Ложись, Соня, – Илона указала на кушетку и тотчас ощутила тепло, пробежавшее вдоль всей руки и стремительно нырнувшее в кончики пальцев, как в уютную норку. Илона поняла, что огонёк сегодня на её стороне, намерен помогать и сотрудничать. Это обрадовало её и вселило уверенность в благополучном исходе.
Соня послушно легла, закрыла глаза и вздохнула. Со стороны она походила на Буратино, такой деревянной казалась.
– Расслабься, не бойся, ты здесь в полной безопасности, – тихо, но очень внятно заверила Илона девочку и провела рукой над ее телом от пяток до самой макушки. Веки ребёнка перестали дрожать, дыхание сделалось ровным и глубоким.
– Очень хорошо, Сонечка. Очень хорошо! Поспи, детка, а я посмотрю что с тобой…
Мать девочки Илона выставила, отправила погулять, не позволив остаться даже в холле.
– Либо вы полностью доверите мне свою дочь и не станете мешать, либо уходите и не возвращайтесь.
Ника прилипла к двери и явственно ощутила запах сочных, зеленых яблок, почувствовала, как рот наполнился слюной.
"– С ума сойти!" – подумала она и бесшумно приоткрыла дверь, самую малость, только бы взглянуть одним глазком. Всякий раз подсматривая за Илоной, Ника будто надеялась увидеть… Что именно? Она не понимала, но что-то такое, от чего кровь застынет в жилах, а глаза вылезут из орбит. Должен же быть секрет! Лягушачья шкурка, цветик-семицветик, волшебная палочка, наконец! Запах яблок, меж тем, усилился и смешался с ароматами свежескошенного сена и мёда. Ника увидела Худенькую фигурку Сони, лежащую на кушетке и Илону, удобно расположившуюся в кресле. Если не считать того, что улавливали ноздри, ничего необычного не происходило. Ника разочарованно вздохнула и плотно прикрыла дверь.
– Как она это делает?! Ну как?! – спросила у себя Ника, раз может быть тысячный. Пожав плечами, она бесшумно отошла от двери и отправилась в кафетерий.
Соня стала приходить раз в неделю по средам.
Илона предполагала, а несколько сеансов спустя убедилась, что догадки её были верными.
Соню домогался отчим. Причём давно, с тех пор, как ей исполнилось семь. Он не насиловал её, нет, но заставлял раздеваться, трогал, смотрел, фотографировал.
Девочка попыталась поделиться с мамой ещё тогда, в самом начале, но та отмахнулась. Соня замкнулась и терпела никому, не говоря ни слова. В душе ребёнка укоренилась обида, страх и сумятица.
Глава 7
Утро решающей среды началось со звонка Сергея. Илона ещё нежилась в постели, оттягивая тот момент, когда нужно будет встать и начать собираться. Этот день должен был стать особенным, переломным в жизни Сони, её первой маленькой подопечной. За прошедшие месяцы девочка в подробностях поведала Илоне все то, что мучило её на протяжении долгих лет. Начав говорить, Соня уже не могла остановиться, вытаскивая из памяти все новые детали, ощущая непреодолимую потребность озвучить все то, что услужливая память укрыла в своих глубинах, дабы жить было не так больно. Тонкой, ранимой Соне с избытком хватало и того, что спрятать память не сумела. Просыпаясь после сеанса, Соня не помнила, о чем говорила и не знала, говорила ли вообще. Ей казалось, что она просто спала и снились ей волшебные, чудесные сны.