– Моя моральная инвалидность, – проговорил он, вспоминая слова Аннеты, – если бы за нее еще пособие какое платили, было бы не так обидно.
Рита и Аннета стали первыми и единственными, с кем он познакомился после переезда в Три Моста, а потом они стали и единственными, с кем он общался. Началось все с плачущей девушки и разрисованной двери. Шла, вернее, тянулась, первая неделя его жизни в новом районе. Он вышел из вечно воняющего мочой лифта, загруженный пакетами и коробками – переезд все же дело очень хлопотное, особенно для одинокого человека, меняющего 3х комнатную квартиру на 1комнатную – он не видел девушку, сидящую на грязных ступеньках, он наступил бы на нее и, возможно, даже упал бы, но она всхлипнула.
– Ой! – вырвалось у Антона, он успел схватиться за перила и удержаться на ногах. Тяжелый фотоальбом, лежавший на самой верхушке, сорвался и звучно приземлился на ступеньки совсем рядом с девушкой. – Я вас не убил?
– Нет, – раздался в ответ приятный голос, – но почти.
Антон наконец сумел выглянуть из-за коробок, прямо перед ним сидела молодая девушка, на вид ей было никак не больше 25, а заплаканное лицо вовсе превращало ее в 16-летнюю.
– Простите, я вас не видел, – смутился Антон, он всегда был стеснительным, а красивые девушки просто вгоняли его в ступор.
Он быстро поставил коробки на ступеньки, при этом, конечно же, рассыпав значительную часть содержимого, и робко сел рядом среди валяющихся дисков, пакетов и свертков. Он не знал, как себя вести, но понимал, что не может просто пройти мимо плачущей незнакомки. А она как назло молчала, уставившись на переплетенные пальцы и всхлипывая.
– Что с вами? – наконец не выдержал Антон, если бы она хотела, чтобы он ушел, она бы так и сказал, или ушла сама, он это понимал. Он был стеснительным, но идиотом он не был.
– Вы все рассыпали, – вместо ответа сказала девушка, упавшие на лицо темные волосы мешали Антону увидеть его выражение. Но он знал этот тон: она ждала помощи, но не могла попросить.
– Да, у меня вечно все из рук валится, – улыбнулся он, – но ничего, я почти пришел, так что мне приятнее думать, что это вещи решили сами проделать оставшийся путь и облегчить мне жизнь.
– А где это вы живете? – она впервые подняла глаза и посмотрела на него. Боже, она была прекрасна. Антон понял, что лицо больше не подчиняется ему и поспешил отвести глаза, чтобы она не смогла прочитать так легко то, что он предпочитал скрывать.
– Да здесь, вот – и он, снова не отрывая от нее глаз, указал на свою дверь, – неделю как переехал. Вернее, еще и недели нет.
– Так мы соседи! – и она даже улыбнулась, грустно и робко, но от этой улыбки у него кружилась голова. Может и я наконец сорвал джек-пот, подумал Антон, и тут же покраснел от своих мыслей. Он хотел спросить, где она живет, но вместо этого выпалил:
– И почему моя соседка плачет?
– Поэтому, – сразу помрачнев, ответила она и указала пальцем. Антон проследил за направлением и ахнул.
На лестничной площадке было три квартиры, он занимал правую, а дверь той, что посередине была вся расписана разноцветными маркерами. Да так густо, что Антон не смог бы сказать, какого цвета она была под всей этой писаниной.
Гарите в аду шлюхи сотоны
Розовые суки
Смерть лезбам
А кто у вас за мужика?
Может и меня полижите?
Мой х.. скучает по вашим кискам
4 сиськи в 1 постели…а где писюн?!!
Откусите друг другу письки
Вот лишь немногое, что успел прочитать Антон, пока не отвернулся с гулко бьющимся сердцем. Знакомая волна гнева и страха поднималась в нем, и как же он это ненавидел.
– Это уже не первый раз, – опять всхлипнула девушка, – примерно раз в месяц нам с Аннетой приходится отмывать это дерьмо от нашей двери. Чтоб они сдохли, уроды!
И она опять заплакала, закрыв лицо руками.
Джек-пот? Антону вдруг захотелось быть где угодно, только не здесь, мир упорно не давал ему хоть на мгновение поверить в иллюзию, что все может быть хорошо. Мало того, что эта красавица тоже любит красавиц, так еще и жить ему предстояло среди людей, которые раз в месяц считают нормой устраивать соседям такое. Травить двух девушек, не трогающих никого, просто за то, что они не такие как все?! Это война, подумал Антон, она началась еще до Христа и никогда не закончится, люди всегда будут ненавидеть тех, кто «не большинство». Он сам испытал на себе эту ненависть, так что за какую сторону выступать, он давно определился. И эта знакомая злость вдруг придала ему уверенности.