Потом невесело усмехнулся:
— Что-то там неладное творится.
— Что именно? — спросил Тилар.
— Так, с ходу, и не поймешь. Неладно, и все тут. Цепляет, словно сломанный ноготь или выбившаяся из пряжи нить. Одно скажу — я чертовски рад, что убрался оттуда.
— Сэйш Мэл, кажется, граничит чуть ли не с самой большой заброшенной территорией в Мириллии, — заметила Делия.
— Да, — согласился Роггер. — И может быть, в этом-то и дело. Похоже, что-то просачивается из них и заражает благословенную страну.
Тилар кивнул на суму.
— И как ты наткнулся там на череп?
— О, эту историю куда лучше рассказывать за бутылочкой твоего чудного…
Хлопанье крыльев заставило его умолкнуть.
Все трое вскинули головы. Слишком уж оно было громким … неестественно громким для обычного ворона. Над балками, заслонив звезды, мелькнуло что-то темное и пропало.
Снаружи донесся крик.
Меч Тилара с серебряным звоном вылетел из ножен, оказался в руке словно сам собой. Золотая рукоять, источавшая лихорадочный жар, казалось, впилась в пальцы точно так же, как они впились в нее. Клинок, отразив звездный свет, сверкнул подобно бриллианту.
Снаружи вновь послышались крики.
Голос Киллана проревел:
— Не отступать!
— Оставайтесь здесь. — Тилар ринулся к выходу из мастерской.
Роггер, схватив Делию за руку, метнулся следом.
— С удовольствием, будь тут крыша. Но с голым задом под открытым небом, где кто-то носится на крыльях… уж лучше я приткнусь к тому, у кого меч побольше.
В коридоре Тилар его все же остановил.
— Здесь крыша есть. Останься с Делией. Ножи, конечно, при тебе?
Вместо ответа Роггер распахнул плащ и показал ремни крест-накрест, увешанные кинжалами.
— Не выходите, — велел Тилар и поспешил к двери.
Снаружи он никого не увидел. Крики Киллана слышались за углом.
Оттуда, прижимая к груди свое оружие, выскочил один из копейщиков, перепуганный насмерть. На бегу он смотрел в сторону канала.
И это было ошибкой.
На него обрушилась с небес веретенообразная тощая тварь, похожая разом на паука и летучую мышь. С костлявыми перепончатыми лапами такой же длины, как и туловище. Безволосая, с уродливой мордой, она визжала на лету, обнажая кошмарные клыки.
Несчастный не успел поднять копье — тварь впилась ему в горло, накрыла коконом кожистых крыльев.
Вопль — и все стихло, чудовище метнулось прочь. Оттолкнулось когтями от своей жертвы, взмыло вверх, широко раскинув крылья. Ушло, роняя на лету капли крови, в черные небеса и пропало за коньком крыши.
Копейщик упал. Из разорванного горла ударила фонтаном кровь. Из вспоротого когтями живота вывалились кишки. Помогать несчастному было поздно.
Тилар, прижавшись спиной к стене, не сводя глаз с неба, двинулся к углу. Тварь передвигалась с неестественной быстротой. И когда она рванулась вверх, следом потянулся смерч мусора. Словно ветер помогал ей взлететь.
Когда чудовище расправило крылья, Тилар заметил еще кое-что. Пару грудей. Женских. То была женщина, которую превратили в зверя.
Хмурясь, он добрался до угла, выглянул.
Киллан и его стражники окружили другого звероподобного. Они наносили ему удары копьями, пойманный визжал и отбивался. Но умирать и не думал. Один из копейщиков упал — нога ниже колена была оторвана.
Монстр вырвался через образовавшуюся в заслоне брешь.
— Не пускайте его к воде! — крикнул Киллан.
Он подхватил оружие изувеченного стражника и метнул что было силы вслед. Копье пробило плечо твари, начавшей карабкаться на пристань, и пригвоздило ее к дощатому помосту.
Тилар бросился вперед. Чудовище выглядело бесформенным мешком текучей плоти белого цвета, по которой пробегали черные волны. И все же в его обличье было что-то пугающе знакомое.
Оно натужно взвыло. Текучая плоть заструилась вниз по древку копья, постепенно высвобождаясь.
Киллан с оставшимися стражниками снова ринулся в атаку. Звероподобный повернул к ним морду — тонкогубую, жабью. Зарычал, плюнул, и там, куда попала слюна, булыжники мостовой зашипели. Вскинулся на дыбы, оскалил черные устрашающие клыки.
— Факел мне! — рявкнул Киллан.
Ему передали пылающую головню, он поджег одно из копий.
— Стой! — подбегая, крикнул Тилар.
Но было поздно. Киллан с размаху вонзил горящий наконечник чудовищу в брюхо.
Плоть в этом месте затрещала и почернела. Тварь взвыла, запрокинув голову, из пасти ее вырвался язык пламени. Из последних сил она попятилась к воде, еще надеясь спастись от смерти.