Вдруг из толпы выбежал солидный господин.
- Все, что угодно? Ну на тебе, все, что угодно.
Он поднял стакан и вылил содержимое на голову девушки. В воздухе запахло спиртным, капли влаги в черных волосах и на лице девушки заискрились в золотистом свете из окна. У Корделии внутри похолодело.
- Ну, - мужчина зло улыбнулся. - Нравится?
Девушка не отреагировала, только в ее фигуре появилось легкое напряжение.
- Нравится? Я тебя спросил.
Корделия поморщилась, взглянула на часы и, поправив шляпную булавку, двинулась через людское болото. От некрасивой сцены сделалось гадко, и Корделия вернулась бы, если б не потратила на цепь столько сил. Она оглянулась - грубиян говорил что-то девушке, и его тень накрыла глупышку. Корделия покачала головой, обогнула парочку модниц и услышала конец фразы:
- ... что я вырвала у нее, хи, волосок.
- Фу! Зачем? - донесся ответ.
- А ты зачем заставила ее встать на одну ногу?
- Это хотя бы смешно. А вырывать у людей волосы - как минимум, не знаю... невежливо!
Корделия остановилась. Под сердцем будто заледенело, и она снова оглянулась на "предмет". Его перетаскивали из угла в угол два господина во фраках. Они засмеялись, затем один взял из саквояжа розу и вложил в руку "предмета". Корделия с ознобом поняла, что мужчины изображают похороны. Она не выдержала - бросилась к ним, опустилась на колени - ее темно-фиолетовое платье зашуршало по мраморному полу - и потянула цепь на себя.
- Что вы делаете? - спросил мужской голос. Корделия на миг остановилась, и вопрос повторили.
Корделия дернула головой и наклонилась к лицу девушки, по которому бродили полосы солнечного света.
- Простите, velaho.
Девушка не ответила. Она не двигалась, не моргала, и только грудь слабо поднималась и опускалась в такт дыханию. Корделия сбросила витки цепи и сказала тихонечко:
- Уходите отсюда быстрее, velaho.
Что-то изменилось в зеленых глазах, но "предмет" так и не пошевелился. Корделия вздохнула.
Пора. Пора. Корделия встала и пошла сквозь толпу, и тут увидела Йонниберга.
***
Два дня спустя, в убогом доме посреди портового района, Стефан открыл дверь на втором этаже. В комнате царил полумрак. Стефан зажег ворвань в переносной лампе и окунулся в него, будто в прохладные темные простыни.
Шкафы. Стол. Один стул. Снова шкафы. Казалось, все было на месте, и в то же время чего-то не хватало. Стефан подошел к окну, которое выходило на кирпичные трубы жироперерабатывающего завода. Среди них плыла луна, и ее мерцание серебрило деревянный стол. Из центра его торчал нож, на краю свалили одежду. Тут же вздымала меч глиняная фигурка - воин с двумя факелами за плечами; и чашка сушила вино на донышке, и пахло кислятиной, и пожухлые розы свисали из недопитой бутылки. Когда Стефан протянул руку к цветам, бурые лепестки вздрогнули и осыпались с мягким шорохом.
- Давно ли она у вас сняла комнату, госпожа Свенсон?
- Я вам уже сказала.
Стефан лукаво улыбнулся, хотя внутренности скрутило: он заметил бордовые пятна вокруг ножа и на лезвии. На столешнице угадывались очертания тонкой кровавой ладони, и выходило, что девушка до остервенения играла в ножички сама с собой.
- А, если так, уважьте старика еще раз, госпожа Свенсон. Будьте уж любезны.
- Года два назад, - нудным тоном ответила хозяйка из коридора. - Пришла, улыбается, как проклятая, аж скулы сводит, и говорит: "Дайте мне комнату, милая женщина". Ну, я и дала. Может, таки обождете час-другой? При центральном-то освещении виднее. Если бы не отключали еще...
Стефан скривил губы. Он подумал, что женщина наверняка воровала ворвань из жироподающей трубы и сваливала все на "отключения". Половина города так делала, и а другая половина об этом знала - городская система снабжения, магистрат, департамент дознания, - и все закрывали на это глаза. Люди - ну что с них возьмешь? Они столетиями воровали, убивали и торговали собой, и варили некачественный алкоголь, и пили отвар душицы.
"Отвар... Пожар..." - закружились в мыслях рифмы. Стефан мотнул головой и двинулся вдоль стены и книжных полок. На заголовках царил Север: "Закат и падение Северной империи", "Северные кочевые народы", "Налогооблажение у северных народов: от древних племен к Орде, от Орды - до наших дней". Стефан провел по корешкам пальцами и вспомнил, что девушка окончила тривиум по истории северных искусств. Седьмая или восьмая женщина, которая получила высшее образование в Леемстаде, но не стала от этого и на талер счастливее.
Стефан двинулся дальше и обратил внимание на две свечи в нише стены. За ними, в глубине, окоченел портрет Герцогини Льда в молодости (ах, какая же она была красивая!), а под ним - конверт. Стефан поцокал языком и, поставив лампу в нишу, вытянул письмо.
Судя по штемпелям, его доставили пару лет назад, но оно до сих пор дышало тяжелым ароматом духов.
В СООТВЕТСТВИИ С ВОЛЕЙ ЕЯ БЛАГОРОДИЯ НАПРАВЛЯЕМ ВАМ ИЗВЕЩЕНИЕ И ПРОСЬБУ БОЛЕЕ НЕ БЕСПОКОИТЬ ЕЕ ЗПТ НЕ ПРИНОСИТЬ ЕЙ ДЕНЕГ И НЕ РАСПРОСТРАНЯТЬ СЛУХИ О ВАШЕЙ ЗПТ ЯКОБЫ СУЩЕСТВУЮЩЕЙ ЗПТ РОДСТВЕННОЙ СВЯЗИ ТЧК ПОВТОРЯЕМ ЗПТ ВАС ВВЕЛИ В ЗАБЛУЖДЕНИЕ ТЧК ТАКЖЕ ЗПТ В СООТВЕТСТВИИ С ВОЛЕЙ ЕЯ БЛАГОРОДИЯ ЗПТ ВОЗВРАЩАЕМ ВАШИ ТРИСТА ШЕСТЬДЕСЯТ ТАЛЕРОВ ТЧК ПРИНОСИМ НАШИ ИЗВИНЕНИЯ ЗА ЭПИЗОД В ИМЕНИИ ТЧК ЛИЧНЫЙ ПОВАР ЕЯ БЛАГОРОДИЯ ЗПТ ЛИЧНЫЙ ДВОРЕЦКИЙ ЕЯ БЛАГОРОДИЯ ЗПТ ЛИЧНЫЙ КУЧЕР ЕЯ БЛАГОРОДИЯ ЗПТ ФРЕДРИК ЭГБЛАД
- Госпожа Свенсон, вы мне по секретику скажите: к ней гости-то захаживали? - Стефан помедлил и вложил письмо обратно в конверт. - И не то чтобы любые гости, а мужские. Трутни, тасказать?
- Что я, следила что ли? - сердито ответила хозяйка. - Мать ее приходила.
- Мачеха.
- Ну или мачеха, кто их там разберет.