Центр Эванстона состоял в основном из современных гладких стеклянных зданий, разделённых несколькими серыми каменными строениями-реликвиями начала двадцатого века. В ту ночь район был пустынен, если не считать того бездомного парня и нескольких машин, проезжавших мимо по практически пустым улицам.
Наши глаза изучали ночное небо, туманное и оранжевое от мерцающих бликов ближайших уличных фонарей. Мы все вместе искали признаки грифона, химеры, кристаллической виверны, лангсуира, гарпии или любого другого ещё не упомянутого монстра. Но ничего необычного видно не было.
О первом наблюдении было доложено чуть больше четырёх часов назад. После этого, согласно нашей копии протокола Эванстонского полицейского управления, с наступлением темноты существо заметили ещё несколько человек. Не было никаких оснований подозревать, что монстр внезапно исчез. Если только он не был одним из немногих фантастических зверей, среди способностей которых числилось «самопроизвольное исчезновение».
– Может быть, это была огромная подёнка? – предположил Иган, очевидно, думая о том же. – Говорят, продолжительность их жизни измеряется часами. Так что, может быть, она появилась, напугала некоторых людей, отложила где-то личинку, а потом умерла? Может быть, нам лучше поискать личинку подёнки?
– Нет, – спокойно ответил Головастик.
Мы все обернулись и уставились на него.
Часто было легко забыть, что он с нами. Даже сейчас, после того как он воссоединился со своим отцом (Баком, который также был нашим боевым инструктором) и завёл больше друзей, чем когда-либо в ПУКах, он всё ещё редко разговаривал. По правде говоря, я решил, что иногда он вообще не прислушивается к нашим разговорам, поскольку его уши часто были заткнуты парой наушников, подключённых к древнему MP3-плееру.
– Что значит «нет»? – спросил Иган.
– Это была вовсе не огромная подёнка, – сказал Головастик. – Это была горгулья.
– Почему ты так уверен? – спросила Ари.
И тут Головастик спокойно указал на крышу старого серого здания на другой стороне улицы. На карнизе сидел тёмно-серый зверь со скрюченными крыльями и горящими красными глазами, которые смотрели на нас сверху вниз явно хищным взглядом. Существо открыло пасть и издало мучительный вопль, прежде чем расправить свои массивные крылья и спрыгнуть с крыши.
Демонические красные глаза, казалось, увеличивались с каждой секундой, когда их обладатель нёсся прямо на нас.
Глава 2
В которой мы переносимся в тот самый момент, когда я случайно подпалил собственные штаны
Если бы не Глэм, я бы, наверное, умер.
Я был так ошеломлён видом огромной, пикирующей на нас горгульи, что просто застыл, засунув руки в карманы, с тупым выражением на лице, в то время как она мчалась прямо на меня, чтобы разделать своими огромными когтями, как суши-повар тушку лосося. Но Глэм отреагировала мгновенно: скинув на землю хоккейную сумку, полную оружия, она расстегнула её прежде, чем я успел полностью осознать, что происходит.
В следующее мгновение она бросила мне Кровопийцу. Я успел вскинуть его как раз вовремя, чтобы отбросить огромную горгулью влево, к Ари и Головастику. Ребята едва успели нырнуть в сторону, когда чёрный клинок Кровопийцы брызнул искрами.
Летающий зверь с грохотом приземлился прямо перед нами, проскользив по тротуару.
С уроков по монстрам я мало что вынес о горгульях. Честно говоря, единственное, что я хорошо помнил с того дня, когда наш наставник рассказывал об этих монстрах, это слова Лейка, отвлекавшего меня нескончаемым потоком древних гномьих поговорок. Ну, знаете, что-то вроде «Кто рано встаёт, тому бог подаёт» или «Семеро одного не ждут», но только на гномий манер. Например: «Борода Лурбамлира Длинноногого не становится толще» (что означает «поторопись!») или вот: «Здесь пахнет так, будто сгнило пятьдесят мёртвых бунграков» (что означает «Здесь пахнет потрясающе!»). Лейк знал около тысячи старых идиом гномов, и они меня зацепили. Поэтому он частенько передавал мне нацарапанные на листках фразы, чтобы посмотреть, удастся ли ему заставить меня расхохотаться посреди урока. И обычно ему это удавалось. В тот день я смеялся так громко, что невольно всхрапнул, поперхнулся, а затем меня выгнали за то, что я помешал уроку.
Но прежде чем покинуть класс, я каким-то образом ухитрился краем уха уловить и запомнить несколько подробностей о горгульях. Например, я знал, что они состоят из камня, даже когда оживают. Это объясняло искры и то, почему лезвие Кровопийцы отскочило от монстра, не причинив тому вреда.