На грани мятежа ко мне явились гости.
Тогда на лезвии холодного ножа
Мы выпили вино и проиграли в кости,
Что проиграть могли на грани мятежа.
Так веселимся мы, беспомощны и наги,
Пещерною золой взволнованы умы,
И кровью мамонта, и светлой кровью браги
Мы пьяны в этот век — так веселимся мы.
Но все растет беда, ее не проиграли
Ни мы и ни они, нигде и никогда.
Вот разбудил затвор упругим треском стали
Ее глухих богов — и все растет беда.
Смыкается заря над поздним вертоградом.
Допьем свое вино, о жизни говоря,
И выйдем посмотреть, как горным водопадом
Вкруг нашей гибели смыкается заря.
1935
Крепко замкнутые ставни
Не смеются и не плачут,
Ибо помнят о недавней,
Но славнейшей наипаче.
И иначе не могли бы,
Разве делают иначе,
Раз детей выводят рыбы
В ворохах костей казачьих.
О недавней, о последней
Память темную храня,
Не спеша, идет к обедне
Павших воинов родня,
А в вечернем полумраке
У дорог и бездорожий
Грустно воют их собаки,
Потому что помнят тоже.
1935
1
Просить ли тебя о другом?
Но отблеск весеннего месяца
Тебя не покинул и днем.
Ты — нежить! Ты — смерти предвестница!
Ты совесть соблазнов моих!
Ты страшного века ошибка!
И месяц — твой первый жених —
В глазах твоих плавает зыбкий.
2
Ты приходишь смертью невоспетой,
Холодом тяжелым черных дней.
Почему ж ты золотом одета
Дольней Осени и в дружбе с ней?
Плеч, бровей и пальцев очертанья
Здесь, где все — лишь гибельная весть…
Но и Дольней Осени названье
При тебе не смею произнесть.
1935
3
Nec tecum nec sine te vivere possum.
В этой жизни, жизни слишком мало.
Этот белый свет — мне черный дым.
Ты вчера спокойно мне сказала:
— «Мне сегодня весело с другим».
Я молчу. Тебе в моем ответе
Нет нужды, и я молчу, скорбя
Лишь о том, что мне на этом свете
Плохо и с тобой, и без тебя.
1937
Возле сердца бродит скука
И стреляет в нас из лука.
Попадает в сердце нам,
И стекает кровь по дням.
Дни, окрашенные красным,
Не должны пропасть напрасно.
Этих дней пустую грусть
Я запомнил наизусть.
Встало «Нет» над сердцем пригвожденным,
Искаженным светом рвет эфир,
И тоскует стадом оскопленным,
Стадом полоненным, дольний мир.
Холодно, и в парке побелели
Ветви лип и барельефы ваз.
Тот же иней лег в моей постели
В первый раз подумавшем о Вас.
1935
Как только я вдруг вспоминаю
Таежную ночь и ветра,
Байкал без конца и без края,
Дымок голубой от костра,
Гольцов величавые дали.
Ручьи на холодных камнях,
То сердце болит от печали
И слезы в сомкнутых глазах.