– Раст, ты иногда как скажешь… Ты бы рассказал?
– Нет.
– Вот и она не скажет.
Сказала бы. Чего тут скрывать? Эта история – позор для герцога, а не для меня, вот!
– Так что подождем. Приглядимся, приручим…
– Ты ее в свою команду хочешь?
– Не знаю. Посмотреть надо. Шарт что-то юлить начал…
Послышались шаги. Я совершила громадный бесшумный прыжок и с самым независимым видом направилась прочь. Сегодня дома отдохну. Если получится.
Мимо меня пронесся мужчина лет тридцати. Высокий, худой, усталый, под глазами круги, лицо аж серое… Зеленая форма. Лекарь? Один из моих коллег?
Но дверь к начальству он распахнул пинком.
– Растум! Если ты эту шалаву не уволишь, я тебя сейчас самого…
Дальше пошла такая матерщина, что я сморщилась и ускорилась. Фу…
Отдохнуть дома мне не дали. И часа не прошло, как поскреблись в окошко.
– Госпожа Ветана, можно вас?
Можно меня, можно… Куда ж я денусь?
Девушка выглядела откровенно печальной.
– Что случилось?
– Отец…
Из грустного рассказа выяснилось следующее. Девушка – дочь плотника с красивым именем Хряст. Зовут ее Мелли, еще есть брат и сестра. Отец у нее замечательный. Настолько хороший, что мама сбежала еще лет десять назад, а вот детям бежать было некуда. Остались с любящим отцом – на свою беду.
Папа же с горя (а то не горе, что ли – на свет появился!) запил. И пьет вот уже лет пятнадцать. Мастер он – золотые руки. Мебель ему заказывают часто, и во время выполнения заказов он капли в рот не берет. А вот как выполнит, так и отмечает радость. И проходит это бурно. Очень. С топором за девушкой уж гонялись раз шесть. Почти рутина. Табуретками швырялись, убить грозились. Да нет! Не могли!
Это ж папа! Он хороший, просто несчастный!
Объяснять девушке, что пьяная скотина по определению несчастной быть не может, потому что это – скотина, ей такие высокие эмоции недоступны, я не стала. Просто молча слушала.
У девушки подрос брат. Ему на днях стукнуло четырнадцать лет, и парень вытянулся как-то резко, за год. Когда отец в очередной раз швырнул в девушку табуреткой, мальчишка перехватил ее на лету, да и пустил обратно. Так удачно, что дети до сих пор не знают, жив их батюшка или померши уже.
У меня язык чесался сказать, что я добивать не умею, но пришлось молчать. Хотя зло брало при взгляде на терпеливое личико девушки. Убивала б таких папаш! У тебя же дети, семья, ты за них отвечаешь! И винище жрать?
С-скотина!
Жаль, нет такой магии, которая от вредных привычек излечивает. Маг воды может очистить тело человека от последствий подобных излишеств, только потом этот тип опять запьет. Или в смолку вцепится. И есть ли смысл трудиться? Хочет кто-то себя гробить?
Кабак в помощь!
Девушка моего состояния не замечала, а я слушала, как она рассказывает про отца, про брата, про сестричку, которая еще маленькая, так что она их, конечно, не бросит…
Конечно.
А спустя десять-пятнадцать лет, когда выдаст замуж сестру, кому будет нужна она сама? Но и уйти, оставив малышей с алкоголиком? И переживать каждый день, каждый час, как они там? Хорошим ли будет брак, где жена на две семьи рвется? И так плохо, и этак. Нет здесь верного ответа. Или себя загубить, или родных подвести.
Дом встретил нас тишиной и неодобрением. Тихо-тихо лежал мужчина на полу. Неодобрительно смотрел парнишка четырнадцати лет, сильно похожий на сестру. Тонкое лицо, вихры над высоким лбом, карие щенячьи глаза…
– Лекарка? К этой твари?
– Лерт! Прекрати!
Я скинула плащ и направилась к мужчине на полу.
Повернула, пригляделась.
– Мелли, погрей воды, пожалуйста.
– Да, госпожа Ветана.
Девушка исчезла на кухне. А я посмотрела на парня.
– А ты ведь его убить хотел, верно?
– Да пошла ты…
Но мне и так подтверждений не требовалось. Я все поняла по расположению раны. Над виском. Повыше, так, что жизни опасность не угрожает, но целились-то явно не сюда! Парнишка хотел убить.
– Я-то пойду. А вот куда отправишься ты, если его жизни лишишь?
Задавая этот вопрос, я успела уже достать ножницы и принялась выстригать место вокруг раны. Надо обработать, проглядеть. Да и заноз от табуретки… Даже странно. Плотник – и такое занозистое дерево?
– Не ваше дело.
– Не мое. Только и твоя сестра с малышкой не выживут, окажись ты на каторге.
Мальчишка насупился.
– Это вы Мелли не знаете. Она сама отцовские заказы до ума доводит.
Вот оно, значит, как? Что-то такое я и подозревала. Только…
– А ты представь, что о ней говорить будут? Репутацию ты ей создашь такую, что только на панель идти. И то – не примут. Какая уж там работа, какие табуретки! Сейчас вы хоть что-то получаете, можете выжить, а потом? Или ты в чудеса веришь?