Кровь текла из раны на ноге ребенка, пятная мостовую.
Я скрипнула зубами.
– Возьмите жену – и за дверь, мешать будете. Тамира, где маковое молочко?
Женщина метнулась за лекарством. А я осталась один на один с мальчиком. Лет десять. Этакий крепыш. Светловолосый, сероглазый, по щечкам катятся слезы… Я погладила его по волосам.
– Сейчас принесут капли, и больно не будет. Обещаю.
– Я умру, да? Она же бешеная.
– Глупости.
– А это больно – умирать?
– Я тебе говорила и еще раз повторю – выживешь, – огрызнулась я. – Спорим?
– На что?
– На щелбан, – припомнила я практику спора с Тимом. – Если выживешь, получишь. Если нет…
– Я маму попрошу, – отвлекся мальчишка от боли и плохих мыслей.
А мне того и надо было.
Тамира вернулась со склянкой. Я отмерила две капли макового молочка, развела водой.
– Пей. Это горькое, но надо.
Мальчишка послушно выпил воду. Вскоре глаза его остекленели, и он провалился в забытье. Тамира посмотрела на меня.
– Что вы будете делать?
– Промою рану, зашью, и пусть полежит у нас.
– Я посмотрела. Собака бешеная. Он обречен.
– Зараза могла не попасть в рану, – упрямо возразила я. – Ты же видишь – из него кровь аж хлещет. Могло просто вымыть.
– Я о таком не слышала.
– Ты мне помогать будешь? – разозлилась я. – Или поди вон, а сюда Нитель позови!
– Буду, – отозвалась Тамира.
– Тогда давай сюда воронку. Надо промыть рану как следует.
Вдвоем мы справились достаточно быстро. Надо отдать Тамире должное, при всей шлюховатости руки у нее были ловкие, крови она не боялась и просимое подавала вовремя. Я завязала последний узел на повязке и кивнула.
– Палату подготовишь?
– Да. Какую?
– Давай в конец коридора. Помнишь, вторая дверь от окна? Там есть свободное место и народ приличный, проживет он там несколько дней.
Тамира кивнула и вышла. А я, не теряя времени, сосредоточилась на малыше.
Ну-ка…
Дар уверенно шевельнулся в кончиках пальцев. М-да…
Повезло мальчику. Собака действительно была бешеной, и зараза таки попала в рану. Но здесь и сейчас хватит короткого импульса, чтобы убить ее. Пока она еще не разнесена по всему телу. Пока не начала жрать мальчишку.
Всего один импульс.
Тепло разливалось из-под пальцев, я стояла спиной к двери, загораживая ребенка, но отлично слышала шаги в коридоре. Еще чуть-чуть… все!
Руку я отняла буквально за секунду до возвращения Тамиры.
– Все готово.
– Вот и отлично. Где его родители?
– Мать на улице ревет, отец ее утешает.
– Позовешь? Пусть сына перетащит. Не нам же его тягать?
Мальчишка был увесистый. Крупный, плотный, по-моему, я не намного больше вешу. Может, и не надорвемся мы с Тамирой, но зачем мучиться, если есть кому его поднимать?
Тамира думала точно так же, потому что через пару минут в дверях появились кузнец с женой.
– Помогите перенести ребенка в палату, – попросила я. – Дня три он у нас побудет, потом заберете.
Мужчина подхватил мальчика на руки и послушно понес вслед за Тамирой. Мать вцепилась мне в руку.
– Скажите, Сай умирает? Да?
Я резко выдернула руку.
– Никто. Не. Умирает. Глупости!
– Я видела, собака была бешеная. И она укусила моего мальчика… Он умре-е-е-ет…
Тьфу.
Сыном я занималась меньше, чем его матерью. Мальчик уже спал, а мать мы успокаивали втроем, с отцом и Тамирой. Потом накапали и ей макового молочка, уложили на кровать рядом с сыном и наконец-то смогли перевести дух.
В комнате для лекарей Тамира оказалась вслед за мной. И тут же вцепилась.
– Госпожа Ветана, зря вы это.
– Что именно?
– Надежду им дали. Ведь не выживет же.
Я скрипнула зубами.
Светлый, насколько ж легче работать одной! И глупых вопросов никто не задавал.
– Считаешь, лучше им было бы сразу похоронить сына?
Тамира замялась. Потом тряхнула головой.
– Они бы хоть смириться успели. Попрощаться…
– Лет через сорок. Будут умирать и попрощаются.
Тамира хлопнула дверью.
На следующий день меня вызвал господин Растум. Карн только плечами пожал – мало ли что?
– Вета? Заходи.
– Добрый день, господин Растум.
– Вета, день добрый. Что там за история с мальчиком?
– Какая история?
– Мне сказали, что у нас в лечебнице находится мальчик, больной бешенством.