Идея Ариадне нравилась, что она выражала в энергичном гулении.
Совершенно неожиданно — и очень быстро — к нам подошла Настя и позвала в кабинет папы — приехали Абраменко. У крыльца уже стояли Марго и Тима, рядом — Влад. Мои друзья выглядели грустными и бросали на меня сочувственные взгляды. Я благодарно кивнул им и первым вошел в здание.
Как только я с дочкой на руках переступили порог отцовского кабинета, малышка начала недовольно сопеть. Вероника помахала ей рукой, но девочка отвернулась и уткнулась мне в плечо. Я пытался пересадить её — мне же подписывать документы и прочее, — а она цеплялась и цеплялась маленькими пальчиками за воротник. У меня не поднималась рука проявить силу, и за меня это сделал Денис — он мягко расцепил её ладошки и прижал к себе.
— Не будем занимать и ваше, Вероника и Леонид, и твое, сынок, время, — заговорил папа. Я бы не сказал, что он выглядел очень довольным, но он был политик и умел делать морду кирпичом. — Вот два экземпляра договора. Один вам, один нам. С кого начнем?
— Давайте мы, — вызвался Леонид.
Моё сердце стучало все громче. Пара что-то болтала, шутила, мои родители отвечали, окружающие улыбались. Я то и дело переводил взгляд на дочь, и она тоже смотрела на меня. С осуждением, будто понимала, что я… я отказываюсь от неё. К горлу подкатил ком.
— Теперь ты, Матвей, — произнес отец.
Я взял ручку, пару раз щелкнул и потянулся к документам…
И ничего не вышло. Стержень не захотел писать.
— Что-то не так? — заметил Леонид.
— Видимо, "паркер" сломался, — ответил я.
— Возьми мой, — папа подбросил мне свою золотистую ручку. — Я ею только что подписал договор на строительство торгового центра.
Я взял её и занес над бумагой.
— Мы сможем забрать Анюту с собой уже сегодня? — прозвучал вопрос Вероники.
— А кто такая Анюта? — рассеяно спросил я.
— Мы девочку так назовем.
Я замер.
— Её зовут Ариадна, — напомнил я.
— Да, это её вы так назвали. А мы хотим изменить имя. Всегда мечтали о дочери по имени Анечка.
Мои родители переглянулись. Марго тихо кашлянула.
— Нет. По-другому её звать не будут, — вновь сказал я.
— Ариадна красивое, но сложное имя, — объяснил Леонид. — Мы же хотим, чтобы у неё не было проблем в садике и в школе. Дети теперь странные. Анна ведь тоже красиво звучит.
— Анна — чудесное имя, — согласился я. — Мне оно очень, очень нравится, но её зовут Ариадна.
— Но…
— Её мать так её назвала, — вступила Марго. — Она мало о чем просила, и это одно из нескольких желаний.
— Я должен этой женщине, — подтвердил я. — Нашу дочь звали и будут звать Ариадна.
— При всем моем уважении, но она уже не ваша дочь, а наша, — мягко возразила Вероника.
Я взглянул на лист перед собой. Моей подписи там ещё не было.
— Она все ещё моя дочь, — бросил я и встал из-за стола. — Прошу прощения.
— Передохните, — взял слово мой отец. Мне показалось, или он сделал ударение на третий слог? Юморист. — Матвей, сходи подыши свежим воздухом. Через десять минут возвращайся. — Он потянулся к селектору. — Маша, сделай нам чай, пожалуйста.
Внутри меня всё клокотало. Вот же, мать их, наглецы! Две недели она была Ариадной, а тут вдруг они решили дать ей другое имя! Почувствовали власть! Я им устрою — условия менять в последний момент!
На свет была выужена ещё одна сигарета, я вдохнул горький дым и попытался успокоиться. Мы договоримся, что уже…
Завибрировал телефон. Звонила Дарина.
— Привет, сладкий, — весело прожурчала она. — Как все проходит?
— Хреново! — Даже руки подрагивали. — Они хотят поменять ей имя!
— Кто кому?
— Эти еба… дурацкие Абраменко! Они хотят назвать её Аней.
— Ну, хорошее имя. У меня подруга Аня. Ладно, я звоню не за этим. Билеты уже забронированы, вылет пятнадцатого…
— Дара, мне не до вылета! — воскликнул я. — Моего ребёнка зовут Ариадна! Её так Солнечная назвала, я всегда так её звал. Только так её и будут звать!
В трубке прозвучал тяжелый вздох девушки.
— Матвей. — Теперь её голос был низкий и прохладный. — Да какая, к чертям, тебе разница, как её будут звать? Ты через неделю забудешь о ней.
Я едва не выронил сигарету.
— Что, прости?
— То. Ты уже задолбал со своим ребёнком. Сам говорил, что она не была желанной, ты её не хотел, побыстрее бы её сбагрить…
— Я так не говорил.
— Ты это имел в виду. Да стоит мне расстегнуть лифчик, ты забываешь, что у тебя есть дочь. Что за папаша ты, раз так легко тебя сбить с толку?
— Прекрати, Дарина.
Мы помолчали.
— Прости, — тихо пробормотала она. — Я тоже на нервах… родители давят. Хотят тебя увидеть. Я тоже хочу, если честно. Давай ты поскорее подпишешь документы и приедешь ко мне?
Дарина, Дарина… Я стряхнул пепел. По тротуару прошел молодой парень, ведя за руку светловолосую девочку с двумя бантиками, и они что-то весело обсуждали. Я на секунду представил себя и Ариадну, вот так же идущих и критикующих новую французско-немецкую интерпретацию "Красавицы и чудовища"…
— Дара, — медленно начал я, — может, мне в самом деле никому её не отдавать?
— Так, Матвей. Ты ведь несерьезно?
— Почему это? — нахмурился я.
— Потому что это не то, что тебе нужно? Ты хочешь связать себя путами отцовства в двадцать два года? Больше никаких вечеринок, спонтанной поездки по странам Европы, ночей без сна?
— Прошлая едва не стоила мне жизни няни, — ввернул я.
— Милый, — она снова включила режим "ласковой кошечки", — мы ведь уже всё решили.
— Но она моя дочь, Дара.
Девушка вздохнула, и я расслышал тихое ругательство.
— В общем, так, солнце. Тебе придется либо остаться с ней, либо поехать со мной.
Дураком я не был.
— То есть, ты ставишь меня перед выбором: ты или ребёнок?
— Суть ты уловил, — подтвердила Дарина.
Мне определенно нужна ещё одна сигарета… Взглянув на тлеющий фильтр в пальцах, я выбросил его в урну и полез за другой.
— Дарина, не надо так. Ведь можно…
— Я или она.
Я вздохнул и кивнул:
— Хорошо.
Я вошел в кабинет отца через десять минут и тридцать секунд после того, как стремительно покинул его.
— Ну что, одумались? — улыбнулся Леонид.
— Да. Я все обдумал, кое с кем посоветовался и решил.
Я сел, помассировал пальцы, взял ручку… а потом отбросил её, смел оба контракта и разорвал их.
— Что вы делаете?! — вскрикнула Вероника. Марго и Настя же всё поняли, и по их лицам расползлись светлые, счастливые улыбки.
— Удочерения не будет, — объяснил я. Встав, я взял ребёнка на руки. — Я буду её отцом, матерью, няней, сиделкой, всем, кем придется. И она останется Ариадной.
Тима и Влад хлопнули друг друга по ладоням, выкрикнув "YES!". Денис жевал губы, лишь бы скрыть улыбку, рвущуюся наружу, и у него, надо сказать, не особо успешно получалось.
— Всё из-за имени? — спросил Леонид.
— Не только. — Я поцеловал дочку в лобик и уложил на плечо, где она сразу перестала вертеться и успокоилась. — Я гнал от себя эту мысль, думая, что со мной ей будет плохо. Не обещаю, что не облажаюсь пару-тройку раз, но я научусь. Блин, я расшибусь в лепешку, но я научусь, как быть ей хорошим отцом.
— Ты уверен, сын? — спросила мама. В её глазах читалась надежда.
— Да. Я никому, никогда её не отдам. — Повернувшись к хозяину кабинета, который едва не танцевал ламбаду, я произнес сквозь улыбку и рвущиеся из глаз слезы. — Поможешь? Что там будет нужно, справки, регистрация в моей квартире, наследство… все. Пап?
— Не сомневайся. Простите, Леонид, Вероника… — Мой отец подошел к нам и обнял за плечи, — но наша внучка остается с нами.
Я опустил лицо в волосики дочки, вдыхая их знакомый, такой родной запах.
— Я люблю тебя, Ариадна, — тихо шепнул я ей.
И она сильнее сжала пальчиками мою руку, отвечая так: "И я тебя, папа".