А после получения диплома и крышесносного выпускного я больше ничего о ней не слышал и решил, что хватит — теперь Полина точно для меня недоступна, незачем травить себе нервы несбыточным. И больше года всерьез о ней не думал.
Напрасно…
Но как это могло выйти?! Как я мог быть с ней, а потом забыть об этом?! Это было моей мечтой пять лет, а когда получилось, вылетело из головы? Бред! Но… по срокам выходит именно так — мы переспали на выпускном — единственный день в тот период времени, который частично выпал из моей памяти.
Просто фантастика…
Я перелистал альбом и нашел фото, где она в компании подружек — хотя Полина была больше одиночкой, глубоко интровертирована и предпочитала компанию книг. На этом фото она улыбалась, окруженная тремя другими нашими одногруппницами, смотря в камеру, и этот взгляд был мне знаком по моему ребёнку. Как бы мне не казалось невероятным, что моя несбывшаяся мечта оказалась не только сбывшейся, но и принесшей плоды, я четко видел в Ариадне черты Полины.
Вместе с альбомом я достал свой старый блокнот, там были записаны номера телефонов друзей. В голове мелькнула идея — я не помнил, записывал ли я её номер, — но на букве "с" нашел запись, сделанную её рукой: "Ступова Полина Владимировна". Пропали последние сомнения, стоило мне увидеть эту хитрую "д". Письмо написала она.
— Твою-ю-ю-ю диви-и-зию, — протянул я, откинувшись на диван. — Это просто… не укладывается в голове!
В шесть проснулась Ариадна, и я пошел кормить её. Теперь я даже на неё смотрел по-другому: моя дочь была от единственной любимой мною девушки. Да, прошедший год лишь заглушил, но не уничтожил чувства к Полине, и стоило вспомнить её, сердце вновь пустилось вскачь.
— Ну что, дорогая, — вздохнул я, вернувшись в гостиную с ребёнком на руках, — узнаешь свою маму?
Ариадна похлопала рукой по снимку девушки, и я отодвинул альбом, чтобы она его случайно не порвала.
Нужно было найти диск с видео с выпускного. Свой я не забрал, он так и валялся у Влада, и теперь пришел момент его получить.
Друг ответил на пятый гудок.
— Сафа, завязывай звонить в такую рань! — раздраженно бросил он.
— Отрой видео с выпускного из универа и тащись сюда.
— Что? Ты разбудил меня для этого? — я чувствовал, что он меня точно убьет.
— Ты не пожалеешь, даю слово.
— Знаешь, когда я это слышал? Когда тебе подбросили дочку!
Пусть с ворчанием, но Влад приехал через полчаса, зевая, но совершенно трезвый — с тех пор, как Ира согласилась выйти за него замуж, мой приятель изменился в лучшую сторону и стал примерным женихом, чему сам был рад не меньше невесты.
— Ну, и что ты хотел увидеть там? — начал он, зайдя в гостиную, но, заметив фото Полины, замер.
— Ага, — расплылся я в улыбке. — Ты прикинь!
— Бля… ой, прости, Ариадна. Это же просто невозможно! — Глаза друга полезли из орбит. — Ступова?! По которой ты сох весь универ?!
— Определено, да. — Я забрал диск, вновь сел на ковер и открыл приготовленный заранее ноутбук.
Влад сцапал альбом и вгляделся в фотографию, потом перевел взгляд на ползающую рядом девочку и опять обратно.
— С ума сойти… А почему Солнечная?!
— Я ломал голову месяц, — произнес я, защелкивая дисковод. — И мне, как Менделееву, ответ пришел во сне. Я сам её так назвал.
Влад приподнял брови, желая услышать продолжение истории.
— Старинный вариант её имени — Аполлинария от древнегреческого бога Аполлона. Она рассказала мне это на выпускном, когда мы танцевали.
— Блин, вот это да! Стоп. — Друг собрался и нахмурился. — Когда ты успел затащить её в постель?!
— Сам хотел бы знать!
Файл загрузился, я одной рукой поставил ноутбук на пол, второй сгреб Ариадну и прижал к себе.
— Я так нажрался на выпускном, что не помню ничего после второй бутылки шампанского. Из сна выходит, что я с ней танцевал и мы даже целовались.
— Судя по глазам и волосам твоего ребёнка, поцелуями дело не обошлось, — хмыкнул друг.
Я увидел вручение дипломов. Тогда мы были ещё трезвые, я это помню. Полине отдавали корочку после меня, она грациозно прошлась по сцене, пожала руку декану, забрала диплом… И она была том золотом платье, которое я видел во сне.
Значит, это в самом деле правда.
— Видео длится два часа, друг. Оператор свалил в девять, сомневаюсь, что он пошел за вами… куда бы вы не пошли тогда. — Влад прилип к экрану, всматриваясь в наши движущиеся фигуры. — А я говорил, что где-то эти глаза видел!
— Так и я это говорил!
— Охо-хо-хо… Полинка!.. Таки ты уложил её! Красавчик!
— Ага… — я помрачнел, потому что новая порция информации всплыла в памяти. — И я её убил.
Донесшийся из компьютера смех показался святотатством в гробовой тишине гостиной. Поежившись, я прижал дочь покрепче к себе, потому что через секунду был готов разрыдаться.
— Ты чего, Сафа? — тихо спросил Влад.
— Ты помнишь, она часто болела? Помнишь, что говорила о планах на лето?
Лицо друга вытянулось, а в глазах появилась догадка.
— У неё был порок сердца, — пробормотал он.
— Да… Родители собрали сумму денег, необходимую на операцию за границей, и в августе она должна была улететь.
Влад, мать которого была действующим кардиохирургом, не хуже меня знал, что произошло.
— На сердце не делают операцию во время беременности. А судя по тому, что Ариадна родилась вполне доношенной, от операции она отказалась.
Я стиснул зубы, борясь с подступающей истерикой. Меня огорчала мысль, что Солнечная умерла, дав жизнь нашему ребёнку, но осознание, что своей похотью я приговорил к смерти любимую девушку, просто раздавило меня.
— Так, спокойней, Матвей… Ничего не ясно ещё…
— Да что не ясно? — взорвался я, и Ариадна тут же расплакалась. Видя, что сам я недалек от того же, Влад забрал её и начала качать. — Я переспал с ней, она забеременела, и операция накрылась!
— Почему она не сделала аборт?.. — тихо, словно сам себя, спросил друг.
— Потому что она Полина! Потому что материнский инстинкт был сильнее, скорее всего!
— Глупая девочка… хотя я рад, что у нас есть наше Солнышко. — Он улыбнулся малышке, и она немного успокоилась, потянувшись к его носу.
Мы молчали довольно долго. Я уставился на видео, все ещё шедшее на экране, и там, улыбчивая, невероятно красивая — и живая — ходила Полина, обнимаясь с учителями — она была любимицей преподов, не смотря на то, что лучшим учеником был я — принимала комплименты от парней, фотографировалась со всеми, кто этого хотел. Там она ещё не знала, что поддастся моему роковому очарованию и позволит мне… позволит мне убить себя.
Моя дочь вновь расплакалась, когда я в третий раз повторил слово "убил".
— Нет, родная, — прошептал я, забирая её к себе на руки: — Ты тут совсем не причем. Дети никогда не виноваты в этом. Это я убил твою мамочку… — По щеке потекла слеза, исчезнувшая в пушистых волосах Ариадны.
— А ну хватит! — Голос Влада прогремел не хуже иерихонской трубы. — Развел тут сырость… Если бы я захотел вымокнуть, я бы остался на парковке!
— Слушай, я только что узнал…
— Что? Ты узнал, кто подарил тебе дочь! Ты узнал, что все-таки нравился ей, иначе она бы никогда в жизни не позволила тебе коснуться себя. И ты не убивал её! Так вышло… — Друг замялся. — И вообще. Ещё не точно известно, она ли это и умерла ли она.
Я невесело рассмеялся, толкнув ему блокнот с написанным её рукой отчеством.
— Знакомый почерк, да? Брось, Владик, мы оба знаем, что это она. И только смерть могла заставить такую девушку, как Полина, отдать кому-то своего ребёнка.