Обстоятельства тому благоприятствовали. За три месяца до происшедших роковых событий приехал (тоже, может быть, не без наущения бесовского), в Акрагант Елевсий. Я выше не сказал, что этот смутьян был некогда пресвитером, но потерял священство по постановлению поместного Собора в Лаодикии [ 101 ]. Зная, что в Акраганте — Григорий, его противник и посрамитель на Пятом Вселенском Соборе, он явился тайно и остановился в городе у некоего Феодора, человека, который был, во всяком случае, нерасположен к блаженному Григорию. Так что последний ничего не знал о пребывании еретика в городе. Поп-расстрига, вникнув в местную церковную жизнь и почуяв неприязнь к своему архиерею со стороны Савина и Крискента, решил свести счеты с Григорием.
Адская кузница заработала. Подущаемые Елевсием, неблагодарный Савин, у которого святый муж исцелил дочь, и Крискент, дотоле враги, так как оба хотели занять одну и ту же кафедру, теперь объединились. Делить им стало нечего, а предмет зависти и злобы был один и тот же — Григорий.
— До каких пор, — говорили они, — мы будем повиноваться [ 102 ] этому человеку? Он ведь колдун [ 103 ] и, своим колдовством делая чудеса, удивляет лишь простецов... Разве мы не знаем, что, бежавши отсюда, он жил у какого-то волхва и от него научился волшебной хитрости? [ 104 ] Теперь, вернувшись, обольщает народ, называя себя человеком Божиим [ 105 ], а на самом деле бесу подобен: не ест, не пьет, все равно как бес...
Разговоры перешли в дело. Савин и Крискент стали подбивать партию недовольных Григорием людей из духовенства (клириков) и мирян. Они находились, как мы видели, в провожавшей Григория толпе, и они-то устроили скандал. В сильной ненависти к святому мужу заговорщики поклялись до тех пор не успокоиться, пока не выгонят Григория из города. О том, чтобы сесть кому-нибудь из них на его место, конечно, не могло быть и речи, и потому они сошлись на том, чтобы на кафедру возвести Елевсия.
Теперь надо было найти наиболее верный и удачный способ низложения своего архиерея и выработать план действий. На общем совещании решено было прибегнуть к излюбленному диавольскому средству опорочения монахов — обвинению в нечистой жизни [ 106 ]. Что за беда, что фактов за Григорием не находилось, — клевета и подлог всему помогут!
И вот наняли уже известную нам Евдокию, чтобы она сказала пред всем народом в лицо Григорию, что он с нею был. Та сперва отказывалась.
— Не поверят мне граждане, — говорила она. — Все ведь считают его за ангела Божия...
— Нет, боюсь говорить на него, — продолжала Евдокия отказываться, — не то народ побьет меня камнями.
Заговорщики настаивали и обещали охранить ее от всякого вреда. Наконец куча золота перемогла и блудница сдалась на убеждения своих “духовных отцов”.
Теперь искали только удобного времени, когда бы навести на блаженного Григория, своего архипастыря и ангела Акрагантийской Церкви, напасть и бесчестие. Мы видели выше, как это им удалось.
III. НАЧАЛ О ТЕРНИСТОГО ПУТИ. Я был он там в темнице. И Господь был с Иосифом, и простер к нему милость... (Быт. 39, 20-21).
Вот жизнь человеческая!.. Вчера человек был в славе, окруженный величием и преклонением народа, а сегодня находится в бесчестии, всеми проклинаемый и всюду гонимый! Вчера слышишь, как кто-либо говорит: “не подвижуся во век” (Пс. 29, 7), а нынче его ведут и сажают в оковы; вчера был в великом богатстве — сегодня стал нищим; лег спать беззаботно дома — а проснулся в великой скорби на пепелище или в тюрьме, чтобы никогда не увидеть ни вольного света, ни близких милых лиц! И никто не застрахован ни от чего. Во всяком звании и состоянии подкарауливают скорби лютые человека. И если бы каждый обладал хотя частичкой всеведения Божия и наперед знал, сколько ему через несколько лет или часов придется переиспытать горя и муки, не каждый бы выдержал. А вернее сказать, без благодати Божией никто бы не выдержал. Потому, как прекрасно, что Господь даровал дар прозорливости одним бесстрастным и освободившимся ради любви Христовой, хотя и посредством великих подвигов, от страхов многомятежной плоти! Кругом нас повсюду неожиданности. Вся жизнь наша состоит из этих неожиданностей. И победить эти неожиданности человеку можно только в том случае, если постоянно ожидать еще больших и ничему не удивляться [ 107 ].
* * *
Мрачная, — сырая тюрьма со спертым земляным воздухом встретила Григория после благодатной обстановки храма. И если каземат тюрьмы всегда страшен и намеренно лишен всего сносного, чтобы ничего не было похоже на жилье человеческое, то что он представлял в те времена? Нельзя было ни переместиться с места на место, ни переступить ногами; ведь они были забиты в колодках!.. Спали, следовательно, там, где отправляли необходимые нужды, посреди кала, вони, грязи, жижи...