15 февраля 1920 г.
Епископ Варнава о подвижничестве и о монашестве
Аскетизм — правда, в светлой, чистой и славной форме — мы видим уже в раю как заповедь Божию. ... Что же это значит? То, что душа, как ограниченное тварное создание, не имеет самодовлеющего блаженства и самобытности в себе самой, но требует подкрепления и своего рода питания от Божественного Духа, требует Его благодати. Последняя же поддерживается, растет и укрепляется в человеческом существе только при условии известных усилий, тяготений к ней, к этой благодати, точнее сказать, к Самому Богу, созидается посредством забвения самого себя для Бога и в Боге и посредством направления всех сил, душевных и телесных, на приобретение всего “божьего”, “святого”, “чистого”, “добродетельного”... А это делание и предпринятие духовных и телесных усилий (Мф. 11, 12) есть аскетизм.
...Положил основание новому, истинному, христианскому подвижничеству Сам Господь. Благоволив по плоти быть из царского рода, Он, однако, родился в вертепе, куда загоняли скот, ясли служили Ему первой колыбелью (Лк. 2, 47). И впоследствии в этом отношении Господь жил так, что в сравнении с Ним птицы и дикие звери были счастливее, — они имели собственный угол. “Лисицы имеют норы и птицы небесные — гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову”, — сказал Он Сам про Себя (Мф. 8, 20). Когда же жил дома, до Своего выхода на общественное служение, занимался грубым и простым ремеслом плотника... Господь, можно сказать, совсем не знал отдыха во время Своей проповеднической деятельности.
...Ученики и апостолы подражали во всем своему Господу, они были первыми христианскими аскетами. Первые христиане, в свою очередь, подражали в подвигах святым апостолам (1 Кор. 11, 2; Фил. 3, 17). И здесь, в первохристианской общине, мы видим первое зерно настоящей будущей монашеской общины — киновии. “У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее... Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду” (Деян. 4, 32, 34-35). Но все это было не насильственное распределение имущества, с отъятием (реквизицией) его у богатых и разданном не ожидавшим такого “счастья” беднякам. Нет, все было любовно совершаемо, добровольно (Деян. 5, 4). В том-то и цена была добродетели, а награждать своих “голоштанных” слуг, переступая через кровь и слезы других, и диавол может. И этого Господь от Своих последователей не требует и не учит.
...Некоторые лица, желая еще больших подвигов и больших побед над диаволом, удалялись для окончательного совершенства в пустыню и делались анахоретами, то есть отшельниками. Несколько келий отшельников, сгруппированных вместе, составляли лавру.
Таково было происхождение монашества, то есть организованного подвижнического уклада жизни, при котором люди, объединенные одной общей божественной идеей и воодушевленные одними и теми же загробными чаяниями, ради Христа повиновались “друг другу в страхе Божием” (Еф. 4, 13).
Но хотя монастыри начали быть чуть ли не с самого начала христианства, первые три века они были не очень распространены и держались в глухих, невидных местах. Ибо была эпоха гонений, и на виду держаться было трудно. То же надо сказать и о монашествующих в городах. Всегда находились подвижники и подвижницы в миру, желавшие всецело посвятить себя Богу, но, в силу вышеуказанных условий, им приходилось это больше делать в одиночку, и хотя, конечно, трудно было первохристианским девам принимать на себя обеты монашества посреди той страшно развращенной языческой среды, в которой им приходилось жить и действовать, однако они не отказывались принимать посвящение от руки епископа.
Но с объявлением христианства господствующей религией положение дел сразу переменилось. Благочестие заблистало с невероятной силой. Начался расцвет монашества и даже самый цвет, пора цветения, потому что она уже больше не повторялась в истории и не повторится, как предсказали древние отцы, подобно тому, как невозможно уже повториться и первохристианскому благочестию.
...Люди вышли из мира и сделались монахами потому, что постоянно слышали в сердце своем голос Самого Господа, говорившего через апостола Павла: “Вы храм Бога Живаго, как сказал Бог: вселюсь в них и буду ходить в них; и буду их Богом, и они будут Моим народом. И потому выйдете из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому; и Я прииму вас. И буду вам Отцом, и вы будете Моими сынами и дщерями, говорит Господь Вседержитель” (2 Кор. 6, 16-18).