Случались моменты, когда Ля Кониус сожалел об уготованном ему будущем, иногда его страшила огромная ответственность, которая когда-нибудь ляжет на его плечи. Империя - хрупкая структура, зависимая от капризов рынка, социальных перемен и технического прогресса. Для продолжения существования империю необходимо постоянно расширять. Или она растет, или погибает. Третьего не дано. Его задачей станет расширение сети компаний, имеющих вклады семьи Айбони, сети, которая уже сейчас охватывает сотни миров ОПС.
Иногда он чувствовал, что невозможно требовать так много от одного человека, найми он даже самого талантливого финансиста галактики и имей за своей спиной миллиарды. Но, как ни крути, ему придется принимать окончательные решения и нести за них ответственность.
У Ля Кониуса не оставалось другого выбора, кроме как быть выдающимся. Он сознавал, что не был гением, но обладал развитым работоспособным мозгом. Больше всего его страшила перспектива стать еще одним Карбоном Айбони. Он часто молил Бога, чтобы тот не позволил ему запятнать имя семьи.
Но его опасения были беспочвенны. Он был сыном своего отца и внуком своего деда. Всех Айбони отличала способность увидеть свой шанс, ухватиться за него и извлечь максимальную выгоду. Но ни перед одним Айбони никогда не открывались такие возможности, какие плутовка-судьба дала Ля Кониусу Первому - и черт возьми, может быть, не последнему! Только в лице Сесиль Ля Кониус обладал инструментом, способным распространить власть семьи Айбони по всей галактике. С помощью Сесиль он сможет скрутить в бараний рог самонадеянный Ксантос. Но это все мелочи!
Перед его взором маячили более грандиозные видения. Он не станет довольствоваться тем, что наймет Сесиль творить чудеса для компаний Айбони. Он сам, будущий глава семьи, должен стать обладателем этой силы. Одиночка не слишком многословен, но только идиот не мог бы догадаться, что перемены, произошедшие с Сесиль, были результатом облучения на ММ-19, Более того, Ля Кониус был уверен, что Сесиль воспользовалась своим колдовством, чтобы выманить его с ММ-19 до того, как ему представится возможность присоединиться к ней в качестве полноправного члена клуба чародеев. Сначала его терзала мысль, что он упустил свой шанс, но понаблюдав за ММ-19 при помощи оптических приборов, он дважды видел сияние, причем во второй раз оно было более интенсивным.
Одиночка стал для него проблемой номер один. Бюрократы с Ксантоса настояли на том, чтобы всевидящий во имя безопасности имел право накладывать "вето" на решения молодого капитана "Паулюса", но ведь это был его, Ля Кониуса, корабль, его деньги, его экспедиция. Он не станет подвергать опасности других, но как свободный гражданин автономного Тигиана он имеет право подставлять себя любым лучам, не спрашивая ничьего разрешения.
Он запрограммировал силовой генератор одного из катеров так, чтобы тот в любой момент был готов прыгнуть в нужную точку. Поскольку здесь не было правительственных патрулей, которые могли бы оштрафовать его за прыжок в зоне действия гравитационного колодца планеты, ему оставалось только вскочить в катер, задраить люк, нажать на кнопку, и он окажется в 10 тысячах футов над северным полюсом ММ-19 в самом сердце сияния.
Ля Кониус решил не делиться ни с кем своими планами. Вместе со всеми он работал на ММ-3, а в кармане постоянно носил портативный передатчик, соединенный напрямую с бортовым компьютером, который должен был предупредить его о начале сияния.
Когда это случилось, он находился в катере, поднимаясь на орбиту с грузом предметов, отобранных специально для Одиночки, который собирался заняться их исследованием. Ля Кониус услышал пискливый сигнал передатчика, сообщающий о том, что бортовой компьютер зафиксировал предшествующую сиянию активность. Он немедленно нажал на кнопку и сейчас же очутился среди набиравших силу сполохов света. Он намерен был получить максимальную дозу облучения, поэтому открыл люк и вылез наружу, подставив себя леденящему холоду верхних слоев атмосферы. Холод тут же покрыл его тело гусиной кожей, волосы встали дыбом под влиянием атмосферных электрических разрядов. Сияние набрало силу и поползло вверх, полностью окутав его своими буйствующими красками. Ради задуманного дела Ля Кониус, закрыв глаза и стиснув зубы, мужественно переносил и холод, и недостаток воздуха.
Сияние пошло на убыль и мало-помалу прекратилось совсем. Ля Кониус дрожал, задыхался, но не ощущал в себе никаких благотворных изменений. Он попытался проделать что-нибудь из репертуара Сесиль, но у него ничего не вышло. Двигать предметы силой мысли он не мог, а возвратившись на ММ-3, с горечью обнаружил, что не приобрел способности читать чужие мысли. Но Одиночка эту способность еще не утратил.
- Я должен был попытаться,- оправдывался Ля Кониус.
"Мне нужно тебя обследовать",- сказал Одиночка.
- Валяй, но вряд ли ты найдешь какие-нибудь изменения.
"А изменения таки есть",- после долгой паузы изрек Одиночка.
- Какие? - оживился Ля Кониус.
"Те же, что у Сесиль и Стеллы. В волновой структуре мозга".
- Но я ничего не могу! - взвыл Ля Кониус.
"Пока еще рано говорить,- остановил его Одиночка.-Будь осторожен!" Охваченный горьким разочарованием Ля Кониус возвратился на корабль, поплелся в свою каюту и кинулся на кровать. Почему же Сесиль изменилась? Почему она должна быть лучше всех?
Он угрюмо смотрел на зельбелльскую металлическую картину, висевшую на стене. Это был подарок Джона - одна из его работ, которую Ля Кониус очень любил и ценил. Но сейчас изображение на ней двигалось!
Он резко сел. Сначала ему пришло в голову, что это могло быть шуткой кого-нибудь из старых землян или Сесиль, но он не ощущал их присутствия. А может быть, ему показалось? Он еще раз откинулся на спинку кровати и посмотрел на картину. Изображение двигалось! Он видел что-то непонятное, что воздействовало на незнакомый ему самому уровень его сознания.
Ля Кониус встал, подошел к картине и вскрикнул от радости, потому что характер движения оказался ему очень хорошо знаком, хотя видел он это только в лабораторных условиях и знал в теории. То, что происходило перед его глазами оказалось структурой взаимодействующих молекул металла, которые под влиянием температуры его тела и электрического света увеличили скорость своего движения.
Ля Кониус ликовал! Он смотрел на металлическую картину и наслаждался танцем молекул. Он приобрел дар, и этот дар был вовсе не так уж плох. Действительно, думал он, его новая способность не помешает, а скорее наоборот, поможет в его фамильном увлечении металлургией. Он может видеть структуру металла на молекулярном уровне! Одно это позволит ему стать величайшим металлургом в истории человечества!
Однако, своим новым талантом он тешился недолго.
Ему не терпелось знать пределы своих возможностей, и он сразу же обнаружил, что напрягая свое сознание, он мог видеть неистовое кружение элементарных частиц.
Поколебавшись немного, он попытался манипулировать отдельными атомами и молекулами. Нет, он не хотел делать глупостей, например, расщеплять атомы и, таким образом, высвобождать опасную своенравную энергию - с ядерной физикой он был знаком. Ля Кониус сосредоточил свое внимание на одном атоме и попробовал осторожно прощупать его сознанием. Позже он постарается все-таки разобрать его на составные части.
Для другого эксперимента он выбрал дюралюминиевую стену каюты и сосредоточил силу мысли в одной ее точке. Тотчас в переборке рядом с картиной Джона образовалось аккуратное круглое отверстие, затем то же произошло с изоляционным слоем, со слоем радиационной защиты и с наружной обшивкой. Последовал взрыв декомпрессии.
Он умер. Он знал это. Отверстие получилось слишком большим, чтобы его могла ликвидировать автоматическая система защиты. Сработал сигнал тревоги. Ля Кониус слышал хлопанье металлических дверей: система защиты поспешила изолировать его каюту от остальных помещений корабля. Воздух, прихватив с собой мелкие предметы, с шумом устремился в космическую пустоту. В каюту ворвался вакуум. Ля Кониус был удивительно спокоен. Время остановилось. А чем черт не шутит, подумал он и нарисовал в уме процесс восстановления металла. И, о чудо, отверстие затянулось, оставив всего лишь небольшое повреждение на деревянной панели перегородки. Аварийные насосы уже гнали воздух, и через минуту давление его в каюте достигло ксантосского стандарта.