Моё поведение некоторое время оставалось незамеченным, но был в моём окружении человек, которого я не смог обмануть. И не потому, что он ближе других, а потому, что я сам так к этому человеку привык, что не замечал его. Лиза. Моя медсестра. Она села рядом со мной у окна и принялась расспрашивать. Кстати, Лизы оказалась не из тех, кто вернулся ко мне из моей прошлой жизни, поэтому её я не боялся. Я узнал её именно сейчас, а не когда-то там давно. С Лизой проще, чем с остальными. Поэтому я всё ей рассказал. И ответ, преисполненный чувств, не заставил себя ждать. Девушка произнесла яркую и длинную речь, в её глазах горел огонь. Я не мог не прислушаться. Лиза смогла вселить в меня былую уверенность в завтрашнем дне. Я понял, что жизнь, какова бы она ни была, ценить нужно. Нужно бороться и делать то, что нравится. Жизнь – подарок природы и нельзя ей раскидываться. Я никогда бы не подумал, что можно рассуждать так просто и одновременно так правильно. Причём совсем не ожидал услышать эти слова истины от совсем девчушки, у которой ещё не обсохли на щеках слёзы школьного выпускного. Мне полегчало, я вернулся в русло и отныне больше не хандрил. Благодаря Лизе.
Я рассказал родителям о том, что мне придётся принять предложение Несинского и уехать на некоторое время в Иркутск. Возражений не поступило, особенно учитывая то, что они как никто другой хотели, чтобы память ко мне вернулась. Денежный вопрос тоже грел душу. Происшествие на время выбило всех из колеи, мама взяла отпуск без содержания, отец уже на пенсии, поэтому семья поиздержалась. И вот, наконец, настал день, когда Олег Николаевич объявил мне, что теперь у меня хватит сил на поездку. Стояла уже хмурая осень, часто пробрасывали дожди, листья опали с деревьев, и дело шло к первому снегу. Из больницы меня вывели под конвоем, посадили в джип. Рядом со мной Несинский, рядом с водителем Смирнов. Я не удивился, заметив под приборной панелью водителя прикрученную пластмассовую кобуру с торчащей из неё рукоятью пистолета "Глок". Родителей забрали другой машиной, как и специалистов профессора, которые вообще под охраной добирались до Иркутска на микроавтобусе. Глядя в окно многосильной тачки, прощался с городом, который так и не успел узнать. Серые дома, мало кирпичных зданий, все невысокое и блеклое, прямо как моё существование последние несколько месяцев. Затем вокзал, объявления по громкой связи монотонным голосом уставшей от жизни женщины, странные взгляды сотрудников транспортной полиции. Только с родными попрощался тепло. В остальном, серость и сплошная осень. Смирнов для доставки моего тела и сознания в Иркутск выкупил три купе. В одном ехали я и он, в другом Несинский с помощником Смирнова, который присутствовал на всех встречах с посторонними и фамилию которого я так и не узнал. В третьем находились еще два сотрудника ФСБ.
Когда город остался где-то позади, а за окнами замелькал лес, Смирнов, наконец, расстегнул пиджак, внешне расслабился и развалился на полке.
- Я вам порядком надоел, да? – с ухмылкой спросил я сопровождающего. Он и правда редко от меня отходил, хотя я не совсем понимал такую плотную опеку.
- Нет, это моя работа, - ответил Смирнов не так безлико, как обычно. – Просто можно немного расслабиться.
- Агенты ФСБ умеют расслабляться? – меня разобрал смех.
- А то, - подмигнул мне Смирнов и выудил из своего «походного» чемоданчика бутылку странной формы с тёмно-янтарной жидкостью. Я отчётливо разглядел армянскую бязь и пять звёзд на яркой этикетке. За бутылкой последовали небольшие рюмки, лимон и пепельница с портсигаром. Вот чего не ожидал от Смирнова, так это пойла и курева. Хотя, он тоже человек и ничто человеческое ему не чуждо, но кто бы мог подумать, что этот кусок металла и камня курит. Я ни разу не почувствовал от него запаха сигарет.