- Охренеть! - протяжно воскликнул Дима, осматривая раскинувшееся перед нами пожарище.
Никто не добавил ни слова. Мы расселись на прогретых жаром мешках с песком, стряхнув предварительно пепел, и молча закурили. Но просто сидеть и пинать пыль былых строений смысла не имело. В течение получаса вновь выставлены внешние посты, а моя оперативная группа отрядилась в экспедицию. Конечно, перед этим комендант связался со штабом, чтобы там были в курсе наших передвижений. В штабе, кстати, очень удивились совсем ненужной бомбардировке натовцами жилого сектора. В основном, повреждения от авианалёта получили заводы, фабрики да госучреждения, причём повреждения небольшие. Хотя Администрацию области умудрились сравнять с уровнем улицы Ленина, на которой её построили. В чём провинился маленький спальный район вдалеке от чего-то хоть мало-мальски важного, оставалось только гадать. Разве только тем, что именно здесь дурацкими русскими оказался накрыт квартет морпехов-разведчиков армии США. Это ли не повод для мести?
В небе на малой высоте кружили боевые ударные вертолёты с полной подвеской гостинцев. Похоже, что они не просто наматывают круги, а специально прочёсывают территорию в поисках чего-то или кого-то. Ездить сейчас по городу на гражданском транспорте - поступок равный сумасшествию. Разрывы артиллерийских снарядов стали намного ближе. Похоже, враг всё время находился в движении, потому и смог подобраться к городу так близко.
Но нам, отморозкам, привычны дикие поступки. А всё потому, что комендант добился разрешения командования допустить в убежище людей. Правда, с некоторыми оговорками. Только с документами, никаких больных, никаких ранее судимых или привлекавшихся к ответственности. Короче, вход открыт только для идеальных граждан. Ради этой цели, компьютер убежища, а он конечно же имелся у Вышегородова в кабинете, подключили к базам данных, чтобы можно было проверить любого человека на наличие судимостей, постановки на учёт в наркологический диспансер и всё в том же духе. Спасибо отцам-командирам, только куда же девать остальных? Правда, в данный момент у КПП вообще никого, народ боялся нос высунуть из дома. Но комендант твёрдо решил обеспечить безопасность ещё хотя бы пяти сотням соотечественников. Поэтому вручил нам мегафон и бумажку с текстом, который нужно говорить. Нашей задачей являлось оповещение граждан, всё. Конечно, смысла ехать к разрушенным двухэтажкам нет. Не только потому, что в руинах погребено много людей, как живых, но покалеченных - так и мёртвых. Просто жар от ещё не остывших и полыхающих зданий не давал приблизиться. Какая температура в непосредственной близости от пожара, можно судить по оплавленным краям кирпичей и бетона. Термобарическая бомба какая-то разорвалась, не иначе.
Мы отправились в уцелевшие районы западнее разбомбленного. В машине даже при опущенных стёклах казалось невыносимо жарко. Приходилось терпеть и обливаться потом, пока не миновали очаги возгорания. Заезжали в каждый двор, я брал в руки громкоговоритель и произносил легко запомнившийся текст, остальные держали ухо востро и находились в готовности для отражения любой атаки. Слыша наш призыв, люди выглядывали из окон, из дверей подъездов и даже из подвалов. У кого-то в глазах загоралась надежда, кто-то плевал в нашу сторону и уходил. Были и те, кто вёл себя чрезмерно агрессивно. В одном из дворов в нас выстрелили из ружья. Огневую точку тут же накрыли в четыре ствола, простреленное тело выпало с балкона верхнего этажа редкой в этих краях пятиэтажки, увлекая за собой ружьё и недопитую бутылку водки. Извиняться за содеянное смысла не имело, на войне - как на войне, как говорится. Хотя, может быть, этот загнанный обстоятельствами в угол пьяный человек с расплёсканными по асфальту мозгами и приснится мне ночью.
Объездив район, мы хотели сунуться севернее, к кинотеатру "Чайка" и высоткам, но внезапно комендант отозвал миссию.
- " Бешеный, срочно возвращайтесь! Обстановка осложнилась, вы нужны мне здесь "! - севшим голосом сообщил Вышегородов.
- Принято, - коротко бросил я, многозначительно глядя на друзей, а Андрюха поддал газку. Добирались в напряжённом молчании, а на подъезде к убежищу увидели камуфлированный БТР и горстку вооружённых бойцов в полной снаряге, в брониках, касках, с рюкзаками. Встретили нас сдержанно. Молодой гвардеец-лейтенант в лихо заломленном набок голубом берете объяснил, что его отделение временно прикомандировано к убежищу по причине входа в город подразделений противника. Значит, дело серьёзное, раз к нам ВДВ приписали. На вопросы "как" и "почему" лейтенант ответил, что сам знает не больше нашего, но вроде как проворонили ещё один десант врага. Ну, отлично, нечего добавить!
Решив организационные вопросы по совместной службе, каждый приступил к выполнению своих обязанностей. Теперь десантники бдили на холме, оставив КПП на "бетонке" за нами. Десантура - молодые, крепкие парни, вели себя абсолютно адекватно. Всё по уставу, без каких-либо претензий на купание в фонтане или разбивание бутылок об голову. Нести службу совместно с десантниками оказалось легко. Лейтенант не претендовал на единоличное командование маленьким гарнизоном, занимался только своими, хотя суть дела понимал отлично. Порой мы собирались и советовались все вместе. К тому же Вадим, так звали офицера, помогал нам на КПП, когда повалил народ. А народ повалил, поэтому пока возвращаться в город с дипмиссией необходимость отпала. С тюками и сумками, со смешанными чувствами на лицах - все они шли, чтобы спастись. Но, ясное дело, не каждый попал внутрь. По сто раз проверив документы, пробив по базе данных, некоторых вносили в "дополнение к списку номер три", размещали в кубриках, проводили беседы и инструктажи. Усилились наряды. На КПП теперь, кроме четверых часовых из молодняка, всё время находилась группа пропуска и досмотра в лице Прапора и моих троих верных воинов. Ну, и Вадим к нам зачастил. На холме десантура дежурила в две смены - по пять бойцов в каждой. Подземелье жило под контролем остатка уже бывалых - Вити, Стрелка, сына опера Юры, Сани Мерзкого. Остальные тайшетцы - Малой и Иван - вскоре заступали на "бетонку", чтобы обкатывать молодняк. Вроде, всё проходило по отработанной схеме, всё находилось под контролем, но не обошлось и без эксцессов. Фильтровать народ - занятие не из лёгких. Во-первых, в убежище не допускались бывшие уголовные элементы. Причём, приходили и реальные урки. Они, наивные, считали, что если справку об освобождении с собой не брать, то по-другому мы не сможем догадаться о тёмном прошлом. Нам же помогала единая база данных. К тому же Денис давно занимался борьбой с преступностью под эгидой системы МВД. Да и мы не слепошарые котята. Уголовник или просто гопник, отморозок, что для меня едино, не скроет своей сути, он наглый, скалит зубы, ведёт себя вызывающе, имеет ярко выраженный жаргон и жестикуляцию. Плюс татуировки. Все подобные, даже со скандалом и применением силы отправлялись восвояси. Нет, вру. Одного всё же пустили, но случай был особый. Мужик лет сорока пришёл с ребенком, пацану семь лет от роду. По самому дядьке мало заметно прошлое, разве что истершийся татуированный перстень на пальце имелся. Но, не дожидаясь, пока его история всплывёт посредством КПК, мужчина сам признался, что восемь лет назад вышел из тюрьмы, отмотав десятку за убийство. Тогда судьи посчитали, что он виновен, хотя просто защищал девушку. Мужчина не просился в убежище, он просил взять его сына. На вопрос, где мать, ответил, что погибла год назад. Комендант разрешил ему остаться с сыном, но, понятное дело, дядьку взяли на контроль. Уже потом я узнал, что та самая девушка, которую он защитил, дождалась его из тюрьмы, у них родился сын. Добрая, но печальная история подтвердилась фактами из базы данных федералов. В общем, сын и отец обрели место в убежище. С другими сидельцами обстояло иначе. Поняв, что нам всё известно, они начинали гнуть пальцы. Да ты знаешь, кто я? Да щас приедут люди, объяснят тебе, как жить! Дай номер, тебе с лагеря перезвонят, пояснят чё - по чём! Короче, стандартная брехня. Их отправляли короткой дорогой в далекие дали. Один особо буйный выхватил обрез, вереща угрозы и проклятия. Судьба его оборвалась в тот же момент, пристрелили как собаку. Заодно дали понять толпе, что не прогулка здесь, а война. Вообще, это тяжёлое чувство, когда ты кому-то отказываешь. Стоит перед тобой вроде нормальный человек, всё в порядке, а Федеральная База Данных выдаёт про него что-то нехорошее и всё, до свидания. Не все урки остались урками, не каждый больной опасен, но для системы все равны. Тот мужик с сыном - исключение из правил, подтверждающее его существование.