Указанное исследование различий в переводах также дает читателю представление о существенном различии между "формальным переводом", передающим оригинальный текст "слово в слово" и "динамичным переводом", который передает содержащуюся в тексте мысль, предоставляя большую свободу переводчику. В последнем случае перевод практически содержит толкование или даже становится мини-комментарием. Мы поступим верно, если обратим наш взор к языку подлинника 1-Кор. 1-14.
4. Терминология, употребляемая для описания "говорения на языках"
Отличается ли лексика Павла, когда он описывает интересующий нас феномен, от языка других мест Нового Завета, посвященных тому же вопросу? Идентичен ли язык, употребляемый Павлом для описания "говорения на языках", с религиозной экстатической речью из окружающих эллинистических языческих религий? Описывает ли Павел в 1-Кор. 12-14 феномен, заимствованный коринфскими верующими из языческих культов? Подобные вопросы возникают в уме читателя, пытающегося вникнуть в эти главы 1-го Послания к Коринфянам. Поэтому необходимо, чтобы мы уделили внимание языку, которым пользуется Павел, когда говорит об исследуемом нами явлении. Необходимо сравнить его с лексикой остальных мест Писаний и культурой среды за пределами коринфской церкви.
Слово "язык(и)" четырежды употреблено в 1-Кор. 12 [*9], дважды в 1-Кор. 13 [*10] и 17 раз в 1-Кор. 14 [*11], что в сумме составляет двадцать три раза. Существенно, что во всех без исключения случаях употребляется греческое слово glossa, то самое слово, которое употребил Иисус в Своем предсказании о "новых языках" (Мк. 16:17) и Лука в Деяниях, описывая опыт Пятидесятницы и проявление того же дара в Коринфе и Ефесе.
Еще одно наблюдение. Всякий раз, когда употребляется выражение "говорить языками" (12 раз) [*12], глагол "говорить" является формой того же греческого слова lalein, который использует Лука в Деяниях, описывая известный феномен, и Марк в 16:17. Это означает, что в Новом Завете, когда речь заходит о "говорении языками", лексика полностью совпадает.
Некоторые ученые толкуют греческое слово glossa как часть вышедшей из употребления, странной, таинственной речи экстатического происхождения. В греческом языке термин glossa можно перевести как "самостоятельное или иностранное слово". Но все это, однако, отличается от того, что подразумевается сторонниками данной гипотезы. Кстати говоря, употребление термина glossa для обозначения удобопонятного логического языка значительно шире его использования в небиблейском греческом языке для обозначения незнакомой или вышедшей из употребления речи.
Есть ли в греческой Библии (Септуагинте и Новом Завете) подтверждение гипотезы о глоссолалии, как невразумительной речи? Как было показано ранее в главе II, исследование случаев употребления слова glossa в Новом Завете показывает, что используется оно только как "язык", т. е. речевой человеческий орган [*13] и как "язык" - средство коммуникации [*14].
То же самое справедливо и для Септуагинты. И если в Ис. 29:24 и 32:4 glossa, похоже, указывает на косноязычие, то здесь нет и намека на экстаз или нечто в этом роде. Даже в этих двух случаях, как замечает Форд, "речь идет о языке-диалекте". Таким образом, можно не сомневаться, что случаи употребления слова glossa в Библии не дают основания для идеи об экстатической речи.
Известно, что греческое прилагательное heteroi - "иные" (Деян. 2:4) в 1-Кор. 12-14 отсутствует. На этом основании некоторые ученые пытались доказать, что язык Павла отличен от языка Деяний. Действительно ли отсутствие прилагательного "иной" настолько серьезно, что следует обособлять два феномена "говорения на языках"? Необходимо помнить, что heteroi так же не встречается ни в 1-м, ни во 2-м Фес., ни в Тит., ни в Ин. (кроме 19:37), ни в Мк. (кроме 16:12), ни в 1-м и 2-м Петр., ни в 1-м, 2-м и 3-м Ин. Нет никакой необходимости, чтобы оно вновь употреблялось после выражения "говорение языками" (Деян. 2:4), поскольку в этом тексте "говорение на языках" идентифицируется как нечто "иное" - в том смысле, что "те, кто получил дар Пятидесятницы, - как пишет У. Бийер, - "говорили" на различных языках, которые были иными, чем их родной язык, и которые прежде были им неизвестны". Необходимо отметить, что греческое выражение glossa lalein, буквально "говорить на языках", также встречается в Деян. 10:46 и 19:6 без прилагательного. Это может указывать на то, что после Пятидесятницы выражение "говорить языками" стало техническим термином [*15] с фиксированным значением, в котором прилагательное "иные" подразумевалось без его произнесения. Очень похоже, что более короткая форма "говорить языками" без греческого артикля и прилагательного ("новый" или "иной") есть сокращенная форма более длинного выражения "говорить на иных/новых языках", употребленного только в Мк. 16:17 и Деян. 2:4. Таким образом, слова, употребляемые в Деян. 10 и 19 и в 1-Кор. 12-14, наиболее вероятны как элипсис, то есть более короткая форма исходно более длинной фразы. Энгельсон предполагает, что истоки первоначального термина лежат в далеком и забытом прошлом, но вероятней всего, прошлое это ограничивается Мк. 16:17 и Деян. 2:4, где в обоих случаях прилагательное присутствует. Похоже, неизбежен вывод, что христианское "говорение на языках" - а иного подобного феномена в античном мире неизвестно - "началось в день Пятидесятницы" [*16]. Дар, обретенный в день Пятидесятницы, есть, по мнению Гоетманна, "новое творение" Святого Духа.
Нам нет нужды повторять уже сказанное ранее (во II главе) по поводу уникальных языковых средств, использованных для описания в Новом Завете "говорения на языках". Греческое словосочетание совершенно отсутствует за пределами Нового Завета. В связи с этим было выдвинуто множество гипотез, по которым феномен "говорения на языках" выдавался за глоссолалию в смысле алогического и нечленораздельного произнесения бессмысленных слогов. Среди прочих есть и такая, в которой новозаветный феномен объясняется путем проведения историко-религиозных параллелей. К этому мы позднее еще вернемся, хотя во II главе данная проблема уже затрагивалась.