Может, весь проект и был задуман с той целью, чтобы по возможности уменьшить это неравенство?
Может быть. А если так, то, черт побери, стоит ли волноваться, насколько глупым он будет выглядеть для наблюдателей на «Главном»? Дело надо делать, и все.
— Почему бы и нет? — сказал Рейми. — Конечно, Пранло, давай позовем других детей. Только учти, я не умею играть.
— Мы тебя научим. — Пранло снова восторженно захлопал грудными плавниками. — Пошли к остальным.
Когда Фарадей вошел в Зону Контакта, там все было тихо и спокойно, а лампы пригашены до уровня «ночников», как во всех остальных помещениях станции. Четверо дежурных, удобно развалившись в креслах, вели наблюдение за Рейми и его друзьями-джанска.
Фарадей задержался на пороге, пытаясь вспомнить имена дежурных. Конечно, как только он прибыл на станцию, его познакомили со всеми тремя сменами. Но за прошедшие десять с половиной месяцев их пути редко пересекались, и у него всегда была плохая память на имена. Два лица не говорили ему ни о чем, третье вызвало смутные воспоминания.
Четвертое, напротив, было мучительно знакомо.
— Мистер Миллиган! — приветствовал он молодого человека. — Что-то вы сегодня засиделись.
— Пандре приболел, — ответил Миллиган. — Я вызвался подежурить вместо него.
— А-а. — Фарадей подтянул свое кресло поближе к Миллигану и сел. — Мистер Гессе не против?
Миллиган пожал плечами.
— Мистер Гессе подходит ко всему с точки зрения политика — насколько затрагиваются интересы Земли и Совета Пятисот. Не думаю, что его заботят такие мелочи.
— У мистера Гессе хороший глаз на детали, — заметил Фарадей, на всякий случай оглядываясь, чтобы не пропустить появления Гессе. Что ни говори, он босс Миллигана и заслуживает хотя бы поверхностного уважения. — Для менеджера это очень ценное качество. Кроме того, он с большим энтузиазмом относится к проекту.
— Он с большим энтузиазмом относится к вам, вы хотите сказать, — возразил Миллиган. — Насчет проекта я не высказался бы так уверенно.
Фарадей состроил гримасу. А он-то надеялся, что это не слишком бросается в глаза.
— Это одно и то же, если разобраться.
— Сейчас да, — сказал Миллиган. — Но что будет с нами, когда вы уйдете? И, что еще важнее, что будет с Рейми?
Фарадэй и сам не раз задавался этим вопросом. Довольно часто, по правде говоря.
— Ну, что за секреты? — спросил он, пробегая взглядом по дисплеям. — По-моему, все спокойно.
— Сейчас у них период сна, — ответил Миллиган. — Он начался около часа назад.
Фарадей кивнул. Цикл жизнедеятельности джанска состоял из семичасовой фазы бодрости и примерно трехчасовой фазы сна, во время которой они дрейфовали вместе с ветрами. Что прекрасно согласовывалось с периодом вращения Юпитера вокруг своей оси, длящимся 9,8 часов.
Хотя какое им дело до периода вращения планеты, оставалось загадкой. Джанска обитали ниже слоя облаков и получали гораздо больше тепла и излучения от ядра Юпитера, чем от далекого Солнца.
Тем не менее эксперимент с Рейми доказал, что глаз джанска способен фиксировать местоположение Солнца, несмотря ни на какие облака. Может, все живые создания устроены таким образом, что ритм их жизни координируется со звездой системы, независимо от того, насколько велико ее воздействие на их окружение.
— Снова оленьи игры? — спросил Фарадей.
— Снова что? — удивился Миллиган.
— «Они никогда не позволяют бедняге Рудольфу участвовать в оленьих играх», — процитировал Фарадей. — Вы что, не смотрите классику?
— Я предпочитаю разбирать телевизоры, а не смотреть их, — ответил Миллиган. — И, да — какое-то время они играли. Рейми определенно делает успехи в совместных действиях. А Тигралло снова отгонял от них хищников.
— Вуука?
— Нет, более мелкие. Их еще называют…
— Сивра? — Фарадей нахмурился. Сивра обычно не хватает сил, чтобы подниматься на Уровень Один.
— Нет, другие. А, пакра. Любители падали, иногда воображающие себя хищниками.
— А-а, — сказал Фарадей. — Надо полагать, у Тигралло не было с ними хлопот?
Миллиган покачал головой.
— Ни малейших.
— Хорошо. Итак, повторяю свой вопрос: зачем я здесь? — спросил Фарадей.
— Сегодня днем я обнаружил кое-что интересное, — Миллиган застучал по клавишам, — и хочу показать вам. — На одном из дисплеев возникло изображение спящего джанска, медленно дрейфующего над экваториальной областью Юпитера, над которой как раз сейчас пролетала станция. — Вот стадо Рейми, клюющее носом над экватором Юпитера. Вот группа Защитников. Они держатся точно под ними. Вот другое стадо, впереди; вот третье, сзади. Почти все джанска, которых мы когда-либо видели, не удалялись от экватора больше чем на пару тысяч километров.
— Правильно, — сказал Фарадей, призывая себя к терпению; пока ничего нового он не услышал. — И что?
— Почему? — спросил Миллиган. — В их распоряжении вся атмосфера Юпитера. Почему все они жмутся к экватору?
— Может, у них просто очень развит стадный инстинкт, — высказал предположение Фарадей. — Или, может, так им удобнее. Чем дальше к полюсам, тем меньше солнечного света.
— Разница слишком незначительна, — возразил Миллиган.
— С нашей точки зрения. А с их, возможно, и нет.
— Но всего тысяча километров! — воскликнул Миллиган. — Это же невероятно узкая полоса, в особенности учитывая размеры Юпитера. Мы почему-то заселили весь наш мир, хотя разница в солнечном свете у нас гораздо значительнее, чем у них.
Фарадей устало потер глаза.
— Мистер Миллиган, почему мы обсуждаем эту проблему сейчас?
— Мне кажется, что имеет смысл докопаться до истины, — ответил Миллиган. — По-моему, нужно послать пару зондов в более высокие широты и посмотреть, что там такое.
Фарадей бросил взгляд на остальных инженеров. Никто не смотрел в их сторону, но все наверняка слышали разговор.
— Почему бы не поднять этот вопрос завтра утром? — спросил Фарадей. — Мы с мистером Гессе выслушали бы вас.
Миллиган поджал губы.
— Мистер Гессе не раз давал понять, что хочет придержать про запас как можно больше зондов до тех пор, пока Рейми повзрослеет и начнет опускаться в глубины атмосферы.
Фарадей иронически улыбнулся.
— Другими словами, вы уже приставали к нему с этой проблемой. И, получив отказ, естественно, перекинулись на меня.
— Н-нет, на самом деле нет, — завилял Миллиган. — Просто с его слов ясно, что он одержим идеей строго придерживаться той схемы, которую изначально утвердил Совет Пятисот. По его словам, наш проект нельзя назвать в чистом виде исследовательским.
— Так оно и есть, — пробормотал Фарадей. — И зонды стоят полмиллиарда каждый.
— Да, об этом он тоже не устает напоминать, — угрюмо сказал Миллиган. — Но я поднимаю эту проблему отнюдь не из чисто исследовательского интереса и, уж конечно, не ради забавы. Нам ничего не известно об этих областях, кроме того что джанска почему-то их избегают. Может, там множество хищников или какие-то другие опасности, которые могут поставить под угрозу весь проект.
— Прекрасная речь, — похвалил его Фарадей. — Вы, оказывается, практичный человек.
— Нам обязательно нужно это выяснить, — продолжал настаивать Миллиган. — Кроме того… — Он на мгновение замолчал и закончил совсем тихо: — Возможно, джанска именно там это и прячут.
Фарадей поднял взгляд на дисплей. Это. Святой Грааль, как обычно выражается Гессе. Смысл и содержание всего проекта «Подкидыш».
— А может, молодежь джанска держится вместе просто из соображений безопасности, — сказал он. — Может, становясь старше и больше, они рассредоточиваются по всей планете.
— Может быть. Но мы так и будем гадать, пока не увидим собственными глазами.