— Поскольку Манта ей вряд ли уже когда-нибудь понадобится?
— Что-то в этом роде, — признался Гессе. — Сожалею.
Фарадей удержал готовое сорваться с губ ругательство.
— А что с Драсни? С ней все в порядке?
Гессе беспомощно пожал плечами.
— Насколько мне известно, она жива и находится на лечении. Но продолжает жить в уединении.
— Сделайте мне любезность, а? — сказал Фарадей. — Если что-нибудь узнаете о ней, сразу же сообщите мне, хорошо?
— Конечно, — пообещал Гессе. — И я немедленно переговорю со своими сторонниками. Посмотрим, что можно сделать, чтобы снять обвинение в измене.
— И выясните, каковы их планы в отношении джанска.
— Непременно. — Гессе подошел к двери и дважды постучал по ней. — Сообщу, как только что-нибудь узнаю.
Дверь открылась.
— Спасибо, — сказал Фарадей. — Увидимся позже.
Гессе кивнул.
— До свидания, полковник.
Дверь за ним закрылась. Фарадей некоторое время прислушивался к звуку его шагов в коридоре, потом подошел к постели и растянулся на ней. Закинул руки под голову и уставился в гладкий серый потолок.
Значит, началось. Он знал, что в конечном счете так и будет, учитывая размах этой истории с провалом плана «Омега». Лайдоф, вне всякого сомнения, сражается сейчас за свою карьеру, и она произвела впечатление чертовски хорошего борца.
Пожалуй, больше всего его удивило, какую роль во всем этом играет Гессе. Но в ретроспективе это тоже имело смысл.
Как бы то ни было, лед тронулся. Сейчас он мог только ждать — и внимательно следить за развитием событий, чтобы не упустить шанс урвать хоть что-то хорошее из этого политического хаоса. Для себя, для Макколлам, Спренкла и Миллигана.
А если очень повезет, то, может быть, и даже для Манты.
Глава 21
Впереди, в сгущающемся сумраке, Манта заметил нечто, выглядевшее как вытянутое, плотное, темно-голубое, дрейфующее с ветром облако.
— Может, здесь? — спросил он. — Вроде неплохое место, чтобы провести ночь.
— Шутишь, что ли? — фыркнул у него за спиной Защитник. — Только представь себе, сколько хищников околачиваются около таких густых зарослей брикиса.
— В особенности сивра, — добавила Воспитательница. — Бывает, в них прячутся три-четыре стаи сивра, дожидаясь, пока какой-нибудь неосторожный джанска подплывет поближе.
— Давайте просто будем осторожны, — заявил Манта. — Я голоден.
— Ты всегда голоден, — презрительно фыркнул Защитник. — Нет уж, поедим в более безопасном месте.
— Конечно, я всегда голоден, — пробормотал себе под нос Манта. — Потому что от вас не дождешься, чтобы задержаться подольше и как следует поесть.
— Что-что? — с вызовом спросил Защитник.
— Ничего. — Манта состроил гримасу.
Обогнув брикис, они продолжили путь. И, наверно, в девяностый раз за последние две недели Манта решил, что сыт по горло.
Да, сыт по горло всем этим, но больше всего сыт по горло ими.
Их звали, как они в конце концов с явной неохотой сообщили ему, Гринтаро и Виркани. Судя по всему, супругами они не были, хотя, сопоставляя обрывки их разговоров, Манта пришел к выводу, что они уже давно плавают вместе. Бугристое тело Гринтаро красноречиво свидетельствовало о множестве сражений с вуука и сивра. Напротив, относительно гладкое тело Виркани указывало на то, что она преуспела в умении ускользать от хищников.
— Плывем вон туда. — Взмахом хвоста Виркани указала вправо. — Видишь? Милая маленькая поросль раншея, словно дожидается нас.
— Вижу, — буркнул Манта, скорчив гримасу при виде плывущего в воздухе коричневого облачка.
Это и впрямь был раншей, и, следовательно, они не уснут с пустыми желудками. Но без серебристо-голубого джептриса, играющего роль приправы, это будет безвкусно.
— Мог бы и «спасибо» сказать, — проворчал Гринтаро, устремляясь к поросли.
— Сейчас, — буркнул Манта. — Устанешь, дожидаясь.
— Живей, Манта, — подбодрила его Виркани. — Не обращай внимания на Гринтаро. Тут нам всем хватит.
Манта вздохнул. Гринтаро представлял собой тип делового, грубоватого джанска, из тех, кого — в случае, если бы Советники, Лидеры и Мудрые решили организовать армию для борьбы с вуука — единодушно назначили бы командиром.
Сострадания в нем было не больше, чем у пакра, и если он и обладал хоть каким-то намеком на чувство юмора, Манта этого не заметил. Короче, Гринтаро был джанска того типа, присутствие которого желательно в трудную минуту, но не за общей трапезой.
Виркани же была совершенно противоположного склада — неизменно жизнерадостная, в той степени, что иногда просто сводила этим Манту с ума. К тому же она явно питала к нему материнские чувства, что нередко вызывало у него ощущение неловкости.
И все же грубоватость Гринтаро казалась искренней, а любезность Виркани искусственной или наигранной. Как будто она ради Манты ломала комедию.
А может, ради Гринтаро. Иногда казалось, что в глубине души Манта был симпатичен ей не больше, чем она ему.
В таком случае сам собой напрашивался вопрос: почему она плавает с ним? Только потому, что Латранесто и остальные Советники велели ей делать это?
Манта презрительно фыркнул, набив рот раншеем. Сразу по окончании расследования он подумал, что легко отделался. Однако теперь, прикованный к этой парочке, изменил свое мнение.
Краем глаза он заметил движение в стороне. Поднял взгляд…
— Что? — рявкнул Гринтаро, тоже посмотрев вверх.
— О, это просто бролка, — успокаивающе ответила Виркани. — Опасаться нечего.
— Я знаю.
Манта проводил взглядом миниатюрного джанска, откусившего немного раншея и тут же метнувшегося прочь. С тех пор, как он со своими спутниками покинул Центральную Линию, это создание встречалось им впервые.
И при виде его Манта вспомнил, что так и не выяснил, кто же они такие. Почему бы не попытаться?
— Хотя… нет, не знаю, — добавил он. — Кто это?
— Бролка, конечно. — Гринтаро сердито взглянул на него. — Не придуривайся.
— Я не придуриваюсь, — ответил Манта. — Впервые я услышал о бролка двадцать или тридцать недель назад. Откуда они берутся?
— А ты как думаешь? — проворчал Гринтаро. — От джанска, конечно.
Манта уставился на него.
— От джанска?
— Как и Малыши, — сказала Виркани. — Надо полагать, ты знаешь, откуда берутся Малыши?
— Конечно. — Манта перевел взгляд с одного на другую, и по спине у него поползли мурашки. Нет, это невозможно. — Ты хочешь сказать, что бролка — это Малыши джанска?
Виркани буквально рот раскрыла.
— Не пори чушь, — грубее обычного отрезал Гринтаро. — Они — кормовые животные вуука и сивра. По-твоему, мы допустили бы, чтобы наши Малыши стали кормовыми животными?
— Но ты же сам только что сказал, что они происходят от джанска, — возразил совершенно сбитый с толку Манта. — Если они происходят от джанска, тогда почему они не джанска?
— Потому что они меньше и тяжелее джанска. — Судя по тону, жизнерадостность Виркани начала давать трещину. — Они не разговаривают, не увеличиваются в размерах больше чем в четыре раза по сравнению с новорожденными и не понимают нас. Просто кормовые животные, вот и все.
— Может, ты тоже один из них, — с иронией заметил Гринтаро, — если не в состоянии понять такой простой…
— Постойте, — прервал его Манта, пытаясь осмыслить услышанное. — Значит, бролка рождаются от джанска. И что, они рождаются одновременно с джанска или в другое время?
— Одновременно. — Виркани хмуро посмотрела на него. — За один раз обычно появляются на свет один джанска и от четырех до шести бролка.
— И все они происходят от джанска? — снова спросил Манта. — Или, может, бролка спариваются между собой?
— По-твоему, у нас хватит Производительниц, чтобы произвести на свет столько бролка? — усмехнулся Гринтаро. — Я думал, вы, люди, разбираетесь, что такое мыслящие существа, а что такое животные.
— Перестань, Гринтаро, — увещевающе сказала Виркани. — Нет, Манта, бролка прекрасно спариваются между собой. И даже с лучшим результатом, чем у нас, по правде говоря. У них одновременно рождается восемь-девять детей. Ты что, в самом деле не знаешь об этом?