— Надо, — Саня не стал утруждать себя развернутым объяснением. Зато Дарэк от объяснения не отказался: оборотень последние дни возвращался за полночь, и в курсе последних событий не был.
— Вчера лэр Ланарий приходил. Прямо в трапезную. Саня его послал. При всех. Из-за тетушки Бьянки. Ланарий потом выскочил, а гости пообещали, что в городе ему теперь не жить. Ланарию, то есть.
Машка сунул скакалку Ирби и помахал ему ладонью вверх-вниз. Пацаненок скривился, но перечить отцу не посмел, взял веревочку и отошел подальше. Ровно настолько, чтобы слышать всё, о чём будут говорить взрослые.
— Это хорошо, что обедающие были свидетелями, — повернулся к лекарю Машка, — очень хорошо. Теперь надо будет афишку развесить. Так, мол, и так, молодой, перспективный, ведет прием пациентов на дому. С утра до обеда. Скажем, в первый, третий и пятый дни седмицы. Ты, как эскулап, готов?
— Я-то готов, но ты бы лучше вон тем умником занялся, — Саня ткнул пальцем в дракона, — а то ему от безделья работать захотелось.
Теперь все уставились на Алабара, но парень остался невозмутим.
— Мной заниматься не нужно. Я работаю уже. В храме.
На какую реакцию дракон рассчитывал неясно, но впечатление он произвел. Даже Дарек захлопал глазами, а Машка и вовсе скривился, как от зубной боли.
— Знаете, я не удивлюсь, если он через неделю заявит, что подписал контракт на службу в ограниченном контингенте охраны каторжных работ. Вот как-то совсем не удивлюсь.
— А сколько там платят в день?
Оборотень застонал.
— О, нет! Лучше пусть будет храм. Ты как туда попал, перепон…лошный? Тоже несло, несло и принесло?
— Встретился с настоятелем Парфеем. Случайно.
— … ну, разумеется…
— … возле газетной тумбы…
— … где ж еще-то…
— … я читал объявления…
— Ага... Чернец увидел здорового лба, явно неместного, грамотного, по виду обедневшего, да еще и не бельмеса в городе не знающего. И если такое вот чудо будет у всех на виду храмовый двор подметать, это ж какая популярность храму! Какой почет!
— Маш, ты вроде не змей, а сколько в тебе яда, — нахмурился дракон. — Я не подметаю двор у всех на виду. Меня вообще мало кто видит. Да, убираю в подвале хлам, но это тоже работа. И мне вчера даже заплатили.
— Много?
— На конфеты хватило.
— А-а! Так вот зачем тебе монеты. Молодец, сам на девок зарабатываешь. Ладно, ладно, я помню, на девушку. На одну. Но к любому делу надо подходить с умом. Понимать, что от тебя хотят на самом деле, и сколько это в действительности стоит. А то на дармовщину любителей много, только свистни.
— Я бы с тобой посоветовался, но тебя там не было. Ты у нас очень занят. Чем только?
Неожиданно Машка запнулся, недовольно засопел, но вопрос задан, и уйти от ответа ему явно не дадут. Вон как заинтересованно глазами блымкают. А пусть! Князь он или не князь, в конце концов? Может позволить себе не докладываться никому о своих делах. Меньше знают, крепче спят и всё такое.
— А не ваше дело.
— Еще как наше! — Саня явно проснулся окончательно и насмешливо добавил. — Вдруг ты решил вспомнить былое, а мы не в курсе. Может, помочь надо.
— Обойдусь, — не растерялся кошак и тут же потребовал у дракона. — Вот что, свободный гражданин Дагон. Ты, конечно парень хоть куда, но даже если в молитвенном доме поют одухотворенные песни, это не значит, что те, кто их поют сами с крылышками. Будь внимательней, уши не развешивай, когда тебе околодуховную муть втюхивать будут. И вообще, понаблюдай, что там, да как. С кем общаются духовнички, чем зарабатывают на жизнь, с кем связаны, что в подвалах, и куда ходят монахи в свободное от религии время. Проведи, так сказать, разведку в тылу вероятного противника.
— Тебе зачем?
— Жизнеописание святого великомученика Парфея писать буду. Многотомник начну. Называется «Жизнь замечательных людей».
— А почему великомученика?
— А потому, что общаться с тобой могут только ангельски терпеливые люди.
Продолжать махать мечами и прочими частями тела уже не было настроения ни у кого, и все пятеро направились со двора.
Дарек немного отстал и подошел к дракону почти вплотную.
— Ты сказал, что тебя настоятель Парфей позвал? — спросил тихонько, осторожно. — Не знаю, нужно тебе это или нет… В городе все его любят, каждое слово с проповедей пересказывают. Детей на благословение приносят… Но отец говорил, не богине настоятель служит. Мне он ничего не объяснял. Хотя, наверно, просто не успел.
Алабар улыбнулся трактирщику.
— Не хочу обижать память твоего отца, но магии в настоятеле я не почувствовал. Парфей обычный человек. Да, он много знает, много умеет. Так ведь это хорошо?