Кузнец, судя по его задумчивому виду, уже решал в голове поставленную задачу, а Алабар вдруг опомнился – деньги-то откуда брать? У Машки просить? Вот ведь! Сдалось ему это кресло?! Но слово не воробей, неудобно теперь пятками назад двигать. И дракон решил, что в крайнем случае он отдаст один из клинков Сайма. Или продаст. Не нужны они оказались драконам, некого оказалось ими защищать.
Глава 2
1
— Что-то ты второй день от зеркала не отходишь.
Том хмуро наблюдал за дочерью, застывшей у небольшого осколка, висевшего над умывальником. Когда-то осколок был полноценным и дорогим изделием Вессалинской зеркальной мануфактуры, подаренным жене после удачного торгового рейса. Анна обрадовалась подарку как маленькая. Жена была веселой, красивой женщиной, но её вот уже четвертый год нет, а Маринка…
Маринка разбила зеркало. После той жестокой драки, когда самого Тома чуть не отправили на Небеса, искалечив ноги и тем навсегда пришвартовав к берегу. А дочь… Нет, Том не ругал девочку, понимал, что теперь каждый раз, глядя на свое отражение, она будет видеть уродливый шрам вместо былой светлой красоты.
И вот сейчас она опять отстраненно рассматривает себя в этот огрызок и тихо отвечает.
— Да всё хорошо, пап.
— Этот парень понравился? — от старого, хромого Тома не укрылись слезинки в уголках сиреневых глаз, но упрямица тут же ехидно спросила.
— Который из них? Их всех так много!
— Вчера только один приходил. Остальные были толстыми матронами из «жирного» квартала. Ты это брось, дочка. Может, он и не лэр, но явно не нам чета. Сегодня здесь улыбается, а завтра и забыл, что мы есть. Купил конфеты, слава Хозяйке, да за дверь.
— Да, пап, — отвела взгляд девушка, — я знаю... Просто… ничего.
Она торопливо схватила кастрюлю и помчалась к кухонному очагу.
Да чего уж тут непонятного? Тут не только лэр, тут на нее и обычный босяк даром не взглянет. Кому она нужна со шрамом. Это ж на всю жизнь. Каждому не объяснишь, откуда такое «украшение» получено. А даже если и рассказать, сочтут, что дыма без огня не бывает.
И приходит такой вот лэр, весь из себя, разговаривает вежливо, улыбается по-доброму, вроде и не замечает отметину на лице. Какая девка не растает? Ну, да ничего, как-нибудь переживет. День другой, за хлопотами всё забудется, замотается. Лишь бы этот «лэр» вдругорядь не пришел.
С невеселыми думами, Том проковылял через коридор и, едва открыв дверь в пустой салон, нос к носу столкнулся с Гинькой. Вороватый, похожий на разболтанную деревянную куклу парень, сначала отскочил назад, но узнал калеку и хамовато ухмыльнулся.
— Здорово, Кэп, гы!
— Тебе чего надо? — Том брезгливо поморщился. — Закрыто у нас. Как вошел? Опять в окно влез? Смотри Гинька, не узнаю впотьмах, пристукну и жалеть не буду.
— Не пристукнешь, гы. Ты за девку свою боишься. Каково ей станет, если из-за меня тебя оприходуют?
— И кто же это за тебя впряжётся?
— Кема Пуговица! Он меня сегодня, гы, уважает. Я первый ему хорошую весть принес.
— Ну, и радуйся себе. Где-нибудь в сторонке. А ко мне не лезь.
— Так я и тебе хорошую весть принес. Да жадный ты.
— На барыш намекаешь? С какой стати?
— А с такой, что теперь тебе Безногому, гы, мзду платить не надо. Тю-тю Безногий. Был да сплыл.
— Не понял, — насторожился Том, — о чем блажишь, шестерка Пуговичная?
— Ты это… Не обзывайся, — бегающие глазки Гиньки сузились до бритвенной остроты, и старик поежился. С шакальими повадками этой пустышки он был знаком. — Порубили Безногого. С сыночками вместе и порубили. Считай, всех на мясо пустили. Только двое из его бычков остались, но они уже перед Кемой на коленях стоят. В верности клянутся.
Бывший капитан Том Стин недоверчиво рассматривал вихлястого парня.
— Уж не Пуговица ли подельникам кровь пустил? А ты сейчас тут соловьем заливаешься.
Гинька насупился.
— Ты это… Говори, гы, да не заговаривайся, хромой! А то я Кеме посоветую, он с тебя вдвое больше, чем Безногий брать будет.
— Так вот зачем ты сюда притащился! Пуговица решил под себя район подгрести. И уже поборы назначает? Лихо! А ну, иди отсюда, дворняга шелудивая! Кеме надо, пусть сам и приходит, я с его псами разговаривать не собираюсь. Так и передай!
Гинька ощерился:
— Зря ты так, Кэп. Мне твоя Маринка по душе. Ты подумай хорошо, уж лучше я один с ней буду, чем вся наша малина.
Старый Том схватил кочергу, так удобно висевшую около железной печурки, но дерганного ушлепка уже и след простыл. Лишь оконные рамы хлопнули, задребезжав.