— А где нянюшка? — я, наконец, высвободился из Ташкиного захвата.
И обе вдруг сникли. И глаза опустили!
— Что? — я насторожился.
— Понимаешь, — замялась Ташка, — Нет больше няни. Умерла.
Я подошел к диванчику, стоявшему посреди холла и сел.
Нет, я, конечно, все понимаю. Люди не живут вечно. Моя мачеха, а по совместительству и мать всех дочерей барона покинула сей мир, когда близняшкам не исполнилось и пяти. Как я помню, была она тихой и спокойной. Но вот такова эта жизнь. И няня ее заменила. И, по сути, стала матерью нам всем. Теперь ее нет. Так бывает. Я знаю. Но почему больно-то так?
— Прости, — Ташка мялась.
— За что? — подумал, а они-то при чем?
— Мы не писали. Отец запретил.
— Почему?
Ташка отвела взгляд:
— Сказал, чтобы ты учился спокойно.
Я смотрел на них обеих, начиная злиться:
— Что еще мне не надо было знать?
Сашка села со мной рядом, и погладила обеими ладошками по плечу. Потом поправила подол платья, словно собираясь с силами:
— Ну, у нас тут недород был… в позапрошлом году. И мор на скотину напал ни с того, ни с сего. Попадало больше половины. И коровы, и лошади, и даже овцы… — она говорила тихо. Ташка пристроилась на диване с другой стороны, а она продолжала, — Селяне обвинили Марейку. Помнишь её?
Я кивнул. Марейка — наша знахарка. Врачевала она многих. И детей и взрослых. Жила на отшибе у леса. Подальше от всех. Всегда приветливая, покладистая. Пропадала подолгу в лесу, выискивая травы и коренья, которыми лечила всю нашу округу.
— Избенку ее сожгли. И ее…. — Сашка говорила все тише, — Мастер Руш дым увидел, кинулся туда, но не успел. И Марейку не вытащил, и сам…
Меня словно холодным ветром обдало:
— Он тоже?
— Нет-нет, — заторопилась Саша, — Он живой. Ослеп только. Глаза выжгло. Он теперь на конюшне за лошадьми ходит. Он хотел домой уехать, ну, в Алар. Да отец не пустил, сказал, что нечего слепому по свету шастать, добрых людей на соблазн грабежа подбивать.
— Так и сказал «добрых людей»? — я злился.
— Да, — Сашка совсем на шёпот перешла, — Отец повесил их.
Я попытался как-то представить повешенных «добрых людей», но она поправилась:
— Тех, кто Марейку сжег…
Повисло молчание. Да знаю я, что барон в своем праве. И вешать и миловать. Но как-то…
— Хорошо, что Тилина и Тамара замуж успели, — вдруг непоследовательно сказала Саша, — Хоть за них не надо переживать.
Я не понял, о чем она:
— А за вас надо? Что еще я не знаю?
Саша вообще замолчала. Выдала Ташка:
— Мы в наемницы хотим податься.
Я не поверил своим ушам:
— Чево?!
Ташка гордо задрала подбородок, чем еще больше стала похожа на белку-переростка:
— Мы умеем драться! И грастой даже лучше тебя владеем. Мастер Руш нас слепому бою научил!
— И ты решила, что уже стала знатоком клинка и кинжала? — я ничего не понимал, — Вы что, серьезно?
Нет, они не дуры, не подумайте. Но что-то цепляло меня в этом во всем, и я не мог понять что. Ладно, разберусь потом. Тем более, что в холл, в запыленной дорожной одежде собственной персоной входил барон Эльгар Райен.
После сдержанных приветствий меня сначала накормили, потом натаскали горячей воды в лохань, потом я смыл, а точнее содрал с себя четырехдневную дорожную грязь, оделся в домашнее — и на дворе окончательно стемнело. Но барон Райен не позволил мне счастливо завалиться спать в моей комнате на моей родной кровати, а позвал в свой кабинет.
В небольшом камине горели и потрескивали дрова, раздавая вокруг тепло, и было приятно усесться в кресло и вытянуть ноги после долгой езды в седле.
Барон сидел во втором кресле, стоявшем рядом, и задумчиво смотрел на огонь. Я не особо старался начать разговор, и вообще, всегда чувствовал себя при нем скованно. Лучше я подожду. Он же зачем-то меня позвал?
— Ты почему так рано приехал? — вдруг спросил он, — Тебе же еще год учиться.
Ну, если дело только в этом…
— В Академии меня больше нечему и некому учить. Преподавателей и магов по моим способностям нет, а теорию магии и все, что мне нужно знать, мне уже дали. Это не я сказал, это господин Балор — ректор наш. Меня досрочно выпустили.
Он смотрел внимательно, но недоверия в его взгляде не было.
— Лицензию получил?
— Да, — я, в общем-то, был готов к подобным вопросам, — Показать?
— Нет. Не надо, — Эльгар Райен хмурился.
Он отстраненно вертел в руках тонкий бокал. Пустой. Бутылка вина стояла нераспечатанной на столике рядом.
— Направление дали? — снова спросил он.
— Да. В Тихий. На год.