Пират Лафит на мгновение задумался.
— По рукам! — отрезал он, протягивая руку. — Пятнадцать процентов и аренда здания.
Они пожали друг другу руки.
— Не станете возражать, если слиток проверит оценщик с хорошей репутацией? — спросил Даргер.
Тем временем во Французском квартале Довесок вел почти идентичный разговор с худощавой желчной женщиной, одетой в строгое черное платье. Она являлась не только мэром Нового Орлеана, но и владелицей самого большого в городе борделя, пользовавшегося исключительно дурной славой. Позади нее молча стояли два обезьяночеловека из северо-западной Канады, в форме и наготове. Оба едва скрывали злобу, обычное дело для зверей, которых сделали разумными, подобно людям, но не окончательно.
— Оценщик? — возмущенно спросила женщина. — Разве моего слова не достаточно? А если нет, зачем нам тогда вообще бизнес начинать?
— Ответ «да» на все три ваших вопроса, мадам мэр Трежоли, — дружелюбно ответил Довесок. — Анализ — чтобы вам подстраховаться. Как вы, без сомнения, знаете, серебро легко смешать с другими металлами. Когда мы закончим работать с серебром, порошок будет расплавлен и заново отлит в слиток. Естественно, вам захочется быть уверенной в том, что вернувшийся вам слиток имеет ту же ценность, что и тот, который вы предоставляете нам в аренду.
— Гм.
Они сидели в вестибюле принадлежащего Мадам-мэру дома терпимости, она — в большом плетеном кресле, сходство которого с троном вряд ли было непреднамеренным, а Довесок — на складном деревянном стуле, лицом к ней. Время еще было раннее, так что рабочее время предприятия пока не наступило. Но посыльные и правительственные прислужники то и дело приходили и уходили. Вот и сейчас один из них что-то шептал на ухо Мадам-мэру Трежоли. Она махнула рукой, отсылая его.
— Семнадцать с половиной процентов, соглашайтесь, или идите.
— Я соглашаюсь.
— Хорошо, — сказала Трежоли. — А теперь у меня дела с владельцем зомби. Ставьте стул рядом и поглядите. Если нам предстоит вести дела, это будет вам полезно.
Округлый и радушный мужчина, вошедший в вестибюль, пришел в сопровождении полудюжины зомби. Довесок с интересом поглядел на них. С тусклыми глазами и одеревеневшими лицами, нездоровым блеском кожи, они совсем не были похожи на гниющие трупы легенд Утопии. Скорее, были похожи на поденных рабочих в состоянии полного изнеможения. Что и было основным моментом, без сомнения.
— Доброе утро! — сказал радушный мужчина, довольно потирая руки. — Я привел еженедельный караван должников, которые, отслужив свое, теперь достойны снисхождения и вольноотпущеничества.
— Меня всегда интересовал источник вашей подневольной рабочей силы, — сказал Довесок. — Значит, это бедолаги, которые не могли расплатиться с долгами?
— Именно так, — ответил хозяин зомби. — В Новом Орлеане отказались от варварской и дорогой практики содержать тюрьмы для должников. Вместо этого те, кто совершил преступления в этой области, химическим способом лишаются способности к самостоятельному мышлению и отправляются на работы до тех пор, пока не выплатят долг обществу. Что нынешние счастливцы успешно сделали.
Проказливо подмигнув, он продолжил:
— Думаю, вам следует помнить об этом, прежде чем слишком сильно пользоваться кредитной линией в комнатах наверху. Вы готовы начать, Мадам-мэр Трежоли?
— Можете приступать, Мастер Боунс.
Мастер Боунс повелительно махнул рукой, и первый зомби покорно вышел вперед.
— Через распутство попал ты в долги и через честный труд заслужил освобождение от них, — сказал он. — Открывай рот.
Бледное создание повиновалось. Мастер Боунс достал ложку и погрузил ее в стоящую на столике солонку. Всыпал соль в рот человеку.
— Теперь глотай.
С человеком начало происходить постепенное и значительное превращение. Он выпрямился и огляделся, нерешительно и пугливо.
— Я… — сказал он. — Я вспомнил. Это… это моя жена?
— Молчать, — сказал хозяин зомби. — Церемония еще не окончена.
Канадские охранники сместились, став по обе стороны хозяйки на случай, если недавний зомби потеряет соображение и нападет на нее.
— Настоящим ты снова объявляешься свободным гражданином Нового Орлеана, не имеющим долгов ни перед кем, — сдержанно сказала Трежоли. — Иди и более не транжирь.
Она выставила ногу и приподняла юбку над лодыжкой.
— Можешь поцеловать мне ногу.
— Так ты не просил Трежоли о кредитной линии в ее доме развлечений? — спросила Довеска Тони, когда тот рассказывал обо всем своим сотоварищам.
— Конечно, нет! — воскликнул Довесок. — Я сказал ей, что моим тайным желанием всегда было открыть небольшой элитный бордель для своего личного пользования. Гарем, если хотите, но такой, в котором служащие будут меняться и хорошо оплачиваться. Предложил ей вскорости, когда я смогу себе такое позволить, поспособствовать мне в подборе подходящего отеля и создании подобного учреждения.
— И что она сказала?
— Она мне сказала, что сомневается, что мне известно, насколько дорого обойдется подобное учреждение.
— И что ты ответил?
— Что не думаю, что деньги будут проблемой, — с легкостью ответил Довесок. — Поскольку я собираюсь вскорости очень много их заработать.
— Как с вами весело, мальчики! — радостно завопила Тони.
— К другому делу, — сказал Даргер. — Доставили твое новое платье.
— Я его уже видела, — ответила Тони, скривившись. — Оно не рассчитано на то, чтобы демонстрировать главные преимущества моего тела — вообще какие-либо преимущества, если уж на то пошло.
— Действительно, оно скромное до жесткости, — согласился Даргер. — Однако твой персонаж скромен и неопытен. В ее невинных глазах Новый Орлеан — ужасающее гнездо порока, клоака похоти и связанных с ней грехов. Следовательно, она должна находиться под постоянной защитой стойких и непоколебимых мужчин самой высокой морали.
— Далее, — начал Довесок. — Она слабое место нашего плана: тот, кто увидит ее татуировки и узнает ее значение, может погубить нас, украв девчонку прямо на улице…
— Ой! — тихо сказала Тони, тоном, явно рассчитанным, чтобы пробудить в любом мужчине поблизости инстинкт защитника.
Довесок инстинктивно шагнул к ней, но тут же взял себя в руки. Плотоядно (кем он и являлся) улыбнулся.
— У тебя получится.
Третья встреча с потенциальным инвестором состоялась вечером в полутемном клубе в обедневшем приходе на границе Французского квартала. Развлечения, которым здесь предавались, были, с общественной точки зрения, слишком непотребными даже для исключительно свободных нравов местных жителей. Бледные официантки безжизненно ходили между небольшими столиками, принимая заказы и поднося напитки, а небольшой джаз-банд играл на духовых и ударных непотребную музыку, аккомпанируя идущему на сцене шоу.
— Вижу, вы не поклонник сценического секса, — сказал хозяин зомби Джереми Боунс. Свет от свеч в канделябре на столе делал капли пота на его лице сверкающими, будто дождинки.
— Артистический успех подобных представлений полностью зависит от степени, до которой он соотносится с сексуальными склонностями зрителя, — ответил Даргер. — Признаюсь, мои лежат в несколько иной области. Но не обращайте внимания. Вернемся к делу. Следовательно, условия для вас приемлемы?
— Верно. Однако мне не ясно, почему вы настаиваете на том, что анализ должен быть проведен в Банке Сан-Франциско, учитывая, что в Новом Орлеане имеются несколько своих учреждений такого рода.
— Которые без исключения принадлежат целиком и частями вам, Мадам-мэру Трежоли и Герцогу Лафиту.
— В смысле, Пирату Лафиту. Экспертиза — в любом случае экспертиза, а банк — в любом случае банк. Почему для вас имеет значение принадлежность?
— Сегодня днем вы привели к мэру шестерых зомби, чтобы их освободить. В предположении, что это обычная неделя в вашей практике, мы получаем около трехсот зомби в год. Однако всю черную работу в городе выполняют зомби, не говоря уже о десятках тысяч, работающих на плантациях вдоль реки.