— Очень мудро с твоей стороны. В высшей степени важно сохранять боевой настрой. — Даргер с заметной неохотой отвернулся от великолепной картины сражения. — Мне пора возвращаться к моим математическим исследованиям.
— А мне пора заняться превращением себя в живую легенду, — отозвался Довесок.
В лагере кипела жизнь. Многие, особенно молодые офицеры, наблюдали за ходом битвы, как это только что делал сам Довесок. Но большинство занималось будничными делами, присущими любому военному лагерю. Солдаты полировали кожаные и латунные доспехи, драили оружие, чистили лошадей, разделывали туров и тушили их мясо, составляли заявки на пополнение припасов, гнали втихомолку от начальства самогон, проигрывали жалованье в кости или на крысиных боях. Довесок отправился прямиком к позорному столбу, где его приветливо встретил дежурный офицер, коренастая женщина с веселым нравом.
— С возвращением, господин. Все так же ищете новобранцев?
— Конечно. Тайный Царь сказал, что я могу взять двадцать солдат, хотя, признаюсь, отыскать людей с нужными мне особыми талантами сложнее, чем казалось поначалу.
— Сегодня вам есть из кого выбрать, господин. Например, вон тот негодяй.
Офицер указала на несчастного, который только что получил последний удар жесткой резиновой дубинкой. Ударов, по всей видимости, было немало, и после того, как его отвязали, парень мешком свалился на помост. Его уволокли прочь.
— Поцапался со шлюхой и выколол ей глаз. Вдобавок к очевидному ущербу снизится плата за ее услуги. Если бы не война и не тот факт, что его никчемная туша может понадобиться для показательной геройской смерти, его бы уже уволили со службы и отдали на милость ее подруг.
— Да уж, горячность — совсем не то, что мне нужно.
Довесок оглядел шеренгу перепуганных, ожидающих наказания шельмецов. На всех лицах, кроме одного, было написано отчаяние, уныние или пристыженное смирение. Исключение составлял здоровяк с такими широченными плечами, что голова его казалась крошечной. Прищурившись и старательно обходя взглядом столб для наказания, он озирался по сторонам, словно купец, выискивающий благоприятную возможность для наживы, или заключенный, оценивающий на прочность стены тюрьмы. Вне всякого сомнения, он до сих пор надеялся избежать неминуемого наказания.
— Тот парень с хитринкой в глазах... что он натворил?
— Это интересный случай, господин. Он привел одну из легендарных горных лошадей.
— Подобный поступок более достоин похвалы, чем наказания.
— Дело в том, что командование пообещало большую награду любому, кто приведет горную лошадь. Вот он и попытался стребовать деньги.
— Я по-прежнему в недоумении.
— Видите ли, господин, будь он лицом штатским, все бы кончилось хорошо. Но он солдат, а значит, лошадь перешла в собственность армии, как только он ее поймал. Не отдав ее даром, он присвоил то, что, строго говоря, принадлежит Тайному Царю. Вот его и осудили за воровство и сбыт краденого.
— Похоже, как раз такие предприимчивые молодчики мне и нужны. — Довесок подошел к солдату: — Драться на кулаках, полагаю, умеешь?
Парень окинул Довеска внимательным ушлым взглядом и кивнул.
— Выйди из строя. — Их тут же окружили солдаты, со скуки собравшиеся поглазеть, как наказывают товарищей. Некоторые вполголоса бились об заклад. — Правила простые. Трижды собьешь меня с ног — свободен. Если трижды сбивают тебя, ты либо переходишь под мое командование, либо остаешься дожидаться справедливого наказания — смотря какое впечатление на меня произведешь. Жульничество и подлые удары приветствуются. Если все понял и согласен, нападай.
Вблизи парень казался великаном. Он был на добрую голову выше Довеска и заметно крупнее. Словно обдумывая сказанное, он слегка кивнул и без предупреждения рухнул перед Довеском на колени.
— Нет необходимости побеждать меня, господин! Я видел вас в бою и знаю, что в этой драке мне ничего не светит.
Вокруг разочарованно зашумели. Довесок повернулся к дежурному офицеру.
— Когда этот парень успел повидать меня в бою?
— Никогда, господин. Последние пять дней он просидел взаперти.
— Почему ты меня обманываешь, солдат? — спросил Довесок провинившегося.
Тот поднялся и, немного смутившись, стряхнул грязь с колен.
— Господин, ну я ведь должен был попробовать. Видите, каким большим я уродился? Всю жизнь ко мне цеплялись банды. Главари никогда не хотят, чтобы здоровяки вроде меня думали, что могут захватить лидерство. Первым делом они затевают драку и хорошенько меня избивают — показать, кто в доме хозяин. Из тех драк я ни разу не выходил победителем. Главари всегда самые жестокие и бесчестные бойцы в шайке. Так что я просто надеялся пропустить болезненную часть собеседования. — Он поднял и сжал кулаки. — Но, видимо, все же придется через нее пройти.
Довесок с трудом подавил смех.
— В этом нет необходимости. Я и так вижу, что ты уже подходишь. Как твое имя, солдат?
— Злобный Отморозок, господин.
— Неужели тебя так нарекли при рождении?
— Да, господин. При всем уважении, господин. Поняв, каким большим я вырасту, матушка решила, что это имя подсобит мне в работе.
— Второй раз слышу похожую историю, — удивился Довесок. — Китай — страна замечательных и дальновидных матерей. Как бы тебя ни звали, ты, Злобный Отморозок, кажешься мне человеком рассудительным. Вряд ли ты стал бы устраивать засаду на кавалериста и отбирать коня силой. Слишком уж не ясно, чем бы все закончилось.
— Господин, — смутился Злобный Отморозок, — я, так сказать... посредник.
— Вот оно что. В таком случае продолжим разговор без посторонних.
Лицо Злобного Отморозка озарило глубокое облегчение.
— Так и знал, что ума вам не занимать, господин. Как только вас увидел, сразу сказал себе: передо мной мудрец.
— Подобострастие подчиненных — штука, конечно, приятная, но не стоит перебарщивать, — урезонил его Довесок.
Соглашение о союзе, заключенное Даргером с царевичем Южных Ворот, позволило обоим прохвостам завоевать доверие Тайного Царя. Довесок без труда стребовал у интенданта двух отличных лошадей, крепкого вьючного мула и провизии, сколько тот смог унести. Однако доверие это было далеко не полным, и наложить лапу на серебро, с помощью которого его миссия неимоверно упростилась бы, не вышло. В тот же день, отправив Даргеру короткую записку с объяснением своего отсутствия и доложив об отъезде главкому Мощному Локомотиву, который грубо предупредил, что, если псоглавец не вернется, его друг поплатится жизнью, Довесок вскочил в седло и покинул лагерь в сопровождении нового рекрута.
Они пробирались сквозь хвойные, березовые и бамбуковые леса, изредка переправляясь через мелкие каменистые ручьи, прыгавшие вниз по горным склонам. Тропы заросли настолько, что часто приходилось спешиваться и вести лошадей в поводу. Дорогу выбирал Злобный Отморозок.
Когда тени удлинились и свет дня сменился кровавым закатом, Довесок стал замечать среди подлеска темные силуэты. Как только он оглядывался, они сразу же исчезали, но потом появлялись вновь, издали наблюдая за путниками.
— Это всего лишь обезьяны-стражи. Их создали наши предки, чтобы защитить панд от приставаний, — пояснил Злобный Отморозок, заметив гостей. — Пока вы не приближаетесь к их подопечным, вам ничто не угрожает.
— По-моему, они вооружены копьями.
— Копьями! — осклабился Злобный Отморозок. — Да это самые обычные заостренные палки. Обезьяны-стражи умом не блещут. Не обращайте на них внимания. — Он натянул поводья и слез с лошади. — Отсюда придется топать на своих двоих.
Отодвинув в сторону раскидистый сук, Злобный Отморозок завел Довеска в лощину. Свет померк, посвежело. Кроны деревьев закрыли небо. Вдоль стремительного ручья пролегала тропа, широкая ровно настолько, чтобы не торопясь вести лошадей и ослика.