Белая Буря тоже поднялась с места и проговорила на всю округу:
— Для меня очевидно, что Тайный Император не станет спешить и очертя голову заключать союз с Невестой Феникса. Значит, никто из участников этого соглашения ни в коей мере не предает императора. — Нормальным голосом она добавила: — Кстати, верни деталь, которую ты сунул в карман, пока стоял около меня на корточках. — И, повернувшись к Довеску: — Ты тоже, господин пес.
Когда Даргер и Довесок покинули беседку, на город уже опустился вечер. Начался фестиваль Летней Луны — праздник, который уходил корнями в седую древность и прославлял тайконавтов[44] прошлого, высадившихся на это благородное небесное тело. К западу взрывались фейерверки, уличные продавцы торговали клейким рисом с начинками, завернутым в бамбуковые листья. Улицы были украшены бумажными фонариками. Из каждой закусочной и чайной лилась музыка.
— Эти две беседы вышли очень чудными, — заметил Довесок. — А уж чудных бесед выпадало на нашу долю изрядно.
— Не только чудными, но и неудачными. Получается, мы пообещали разгромить Хитрую Лису, покончить с жизнелюбивой чумой и заставить царевича предложить руку и сердце женщине пусть красивой, но не знатной. Причем у нас нет ни малейшего представления, как всего этого добиться.
— Меня больше всего беспокоит эпидемия, — сказал Довесок. — Когда исход дела зависит от людских решений, можно схитрить. Но как одурачить микроорганизм? Признаюсь, мне...
В этот миг толпа раздалась, выпустив знакомую фигуру.
— Господин! — кричал Умелый Слуга. — Добрые вести, господин!
— Умелый Слуга, тебя всегда радует любая мелочь, верно? — спросил Даргер. — Завидую твоему простодушию.
— Спасибо, господин. Но как же вести, господин?
— Наверняка они подождут до утра
— Нет, господин, не подождут! Приехала Непогрешимая Целительница!
Глава 11
Паучий Герой придерживался в жизни следующего принципа: тот, кто обладает большой властью, несет и большую ответственность.
Изречения Гениального Стратега.
На следующее утро ворота Перекрестка не открылись. По приказу Тайного Императора никому, какое бы высокое положение он ни занимал, не разрешалось войти в город, и никому, каким бы незначительным он ни был, не позволялось его покидать. По всей длине защитных стен расположились стражники. Им приказали стрелять во всех, кто попытается нарушить карантин. Разведчики и шпионы регулярно подъезжали к воротам Гармоничного Общения и оставляли отчеты в ведрах, которые спускали на веревках с дозорных башен. Точно так же передавали распоряжения, согласно которым запрещалось любое упоминание об эпидемии, свирепствующей в армии захватчиков. Другой связи с внешним миром не было.
Все это затевалось с одной целью: чтобы сложилось впечатление, будто армия Тайного Императора сдалась на милость жизнелюбивой чуме и те немногие, кого пощадила болезнь, делают все возможное, чтобы об этом не прослышала главком Хитрая Лиса. Ее войска стягивались в Перекресток со всех сторон.
Даргер был занят тем, что очищал от жителей все дома, выходящие на площадь Свободной Торговли, и обдумывал, где лучше разместить кавалеристов, когда достаточное их число окажется в состоянии сражаться и покинет полевые госпитали, усеявшие весь город. По его поручению Довесок приглядывал за переделкой стен между внутренними и наружными воротами, чисткой брусчатки на прилежащей площади и возведением баррикад за Домом Жизнелюбивого Руководства, где два главных проспекта огибали здание и устремлялись в самое сердце города.
Неожиданно на площадь высыпала стайка розовощеких детей с шелковыми знаменами, бумажными фонариками и цветками, превосходящими по размеру их самих. Следом появилось несколько жизнелюбцев. Они указывали, где размещать цветы, фонарики и флаги.
Разразилась веселая суматоха. Однако спустя несколько минут дело было сделано. Дети резво понеслись прочь, а за ними, гордо вышагивая, удалились и взрослые. Площадь опустела, остались только Довесок, уличные уборщики и одинокая удивленная женщина в центре.
Покинув рабочих, Довесок поспешил к старой подруге.
— Рад снова видеть тебя, Яркая Жемчужина, — приветливо проговорил он. — Или лучше обращаться к тебе Непогрешимая Целительница?
— Зови меня, как угодно, прохвост. Благодаря тебе и твоему спутнику моя жизнь совершенно переменилась.
В самом деле, с их последней встречи Непогрешимая Целительница весьма преобразилась. Исчезли тревога и подавленность, присущие рожденным в бедности. На смену им пришла уверенность женщины, которая не нуждается в деньгах и рассчитывает, что так будет и впредь. Правда, теперь в ее глазах горел алчный огонек, которого не было раньше, но Довесок никогда не винил людей за жадность, а потому не слишком обеспокоился.
— Скажи-ка, — она окинула рукой площадь, будки у ворот и весь остальной город, — по какому поводу все так суетятся?
— Главком Хитрая Лиса на подходе. Мы готовим ей теплую встречу.
— Только не говори, что вы решили применить стратагему «Пустой город»! Это самая старая уловка во всем Китае! Вы не одурачите и котенка.
— Мне, разумеется, запрещено обсуждать планы Гениального Стратега. Но если он действительно собирается сделать то, что ты сказала, быть может, Хитрая Лиса не ожидает такой старой уловки. Ну, довольно об этом. До меня дошли радостные слухи, что буквально за одну ночь ты придумала, как обуздать жизнелюбивую чуму. Это правда?
— Правда. И вам повезло, что я откликнулась на призыв, с этим делом справится далеко не каждый. С вашими несносными чиновниками-жизнелюбцами пришлось препираться до поздней ночи. Когда я сказала, что мне нужны генные инженеры, они ответили, что во всем Перекрестке не осталось ни одного. Тогда я сказала, что обойдусь опытными поварами. Повара нашлись. Вместо инкубаторов и медицинских стеклянных трубок принесли скороварки и сантехническую арматуру. Раз за разом не находилось нужных инструментов, материалов и специалистов. Раз за разом я придумывала, чем их заменить. Жалко, что ты не врач, а то бы оценил мою изобретательность! Наконец, когда привезли все необходимое, лекарство было готово и оставалось только дать подробные указания по его применению, я озвучила жизнелюбцам размер моего гонорара.
— А они в ответ сообщили, что с радостью заплатят, но не раньше чем через тридцать дней.
— Именно. К счастью, воскрешение твоего друга и як с горы Шилийн-Богд уже сделали меня богатой — настолько богатой, что я испытала соблазн не взять с вас ни монеты. Но в Парче я уяснила, что клиенты часто оценивают мои умения по размеру платы за лечение. Когда я понижала расценки, со мной переставали считаться. Если я давала лекарский совет бесплатно, его игнорировали. Зато, как только я стала требовать непомерные суммы за чудеса исцеления, неподвластные никому другому, сразу же возвысилась до важной городской дамы. Если бы я не оставила им священного яка как гарантию возвращения, они бы меня и не отпустили. В общем, у жизнелюбцев я потребовала сад для бесед — может, ты его видел? — с довольно живописным прудиком и беседкой. Там должны возвести особняк. К концу строительства тридцать дней давно истекут, и я без помех перееду.
— Значит, в Парчу ты не вернешься?
— Ради чего? — фыркнула Непогрешимая Целительница. — Бестолкового яка? Когда все поймут, что я могу за одну ночь избавить город от чумы, — а к завтрашнему утру во всем Перекрестке не останется ни одного больного солдата, — обо мне заговорят на каждом углу. Я открою медицинскую школу и куплю печатный станок. В школе будут учиться лучшие студенты, способные потянуть грабительскую плату. Из них получатся доктора, почти не уступающие мне по знаниям. С помощью пресса я перепечатаю книги деда и стану продавать их по ценам, которые заставят побледнеть даже видавших виды мужчин и женщин. Моя слава будет расти, а с ней и число целителей, способных удовлетворить запросы на мои услуги. Города станут соперничать за моих учеников. В некоторых откроются свои медицинские школы, и определенный процент с их прибылей потечет мне в карман. Таким образом, я сказочно разбогатею еще при жизни, а после смерти меня будут почитать как благодетельницу человечества.