— Вы искренне считаете, что я стану распространяться на столь деликатную тему за жалкие пятнадцать граммов серебра? — спросила проводница.
— Нет, но я согласен на десять.
— По рукам! — Она собралась с мыслями. — Формально в Союзе Желтого Моря все равны. Но ни для кого не секрет, что трое из четырех подчиняются жестокому единовластию города и государства Север. Север диктует условия Восточной Горе, Южной Реке и Коммерции. Если Север недоволен, виновного ждет наказание. А угодить ему весьма непросто.
— На чем же держится такой неравный союз?
— На страхе. Север собирает дань с остальных государств и содержит на нее армию, превосходящую по численности три их армии, вместе взятые. Солдаты Севера лучше снаряжены и обучены, а их главком Доблестный Тигр редко терпит поражение в битве. Но Север никогда не берется за грязную работу, если этого можно избежать. Например, если Южная Река вызывает его неудовольствие, наказать провинившихся посылают армию Восточной Горы. А если это наказание недостаточно жестокое, проучить Восточную Гору велят армии Коммерции. Так Север сохраняет свою армию сильной и сеет рознь среди государств-данников. Поддавшись панике, Юг сдался вам, захватчикам Это была большая ошибка. Все знают, что теперь Север пошлет объединенную армию Южной Реки и Восточной Горы, а также остатки сил Коммерции, размещенных за пределами Юга, чтобы покарать нас за слабость.
— Вряд ли у вас был выбор — по крайней мере, тогда казалось именно так, — заметил Довесок.
— Северу все равно. Там придерживаются мнения, что нужно править железной рукой, тогда все здравомыслящие люди подчинятся из страха. Вот почему горожане Юга в отчаянии. Мы бы взбунтовались против вас, да от этого никакого толку. Даже если мы перебьем всех ваших солдат до последнего человека, Север все равно прикажет разграбить город и сровнять городские стены с землей. Так зачем лишний раз дергаться?
— Конечно, в долгосрочной перспективе такой подход... А! Мы на месте.
Они выехали на площадь перед мавзолейным комплексом, постройки которого взбирались по склону Пурпурной горы.
У подножия ступеней, ведущих к первым воротам, стоял Обри Даргер. Довесок заплатил проводнице и попросил его подождать.
— Готов к очной ставке? — спросил он друга.
— Как никогда.
— Тогда не будем заставлять Хитрую Лису ждать.
Мавзолей императора походил на все сооружения подобного рода: огромный, внушительный, строгий, с невероятным количеством ступеней, которые утомили бы любого, кто хотел попасть внутрь. Даргер и Довесок обнаружили главкома Хитрую Лису, в одиночестве стоящую, сцепив руки за спиной, у гроба императора Сунь Ятсена.
Гроб был выполнен из белого мрамора, резьба на крышке повторяла очертания спящего императора, облаченного в неожиданно простую одежду.
— Я подумываю, не заковать ли вас в цепи. — Главком Хитрая Лиса не обернулась, но было ясно, что она обращается к ним обоим.
— Я не совершил ничего незаконного, запретного или хотя бы безнравственного, — отозвался Даргер. — Поверьте, я бы заметил.
— Я тоже, — поддакнул Довесок.
— Вы распускали слухи, будто идея стратагемы «Кукольная армия» принадлежит вам.
— Наоборот, главком Хитрая Лиса, — учтиво возразил Довесок. — Эти слухи распространились сами по себе.
Главком обернулась и наградила их хмурым взглядом.
— Наверное, я пожалею, если попрошу вас объясниться?
— Нисколько. У меня на родине, в Земле Зеленых Гор На Западе, есть один национальный герой — Великий Предводитель Парней Из Зеленых Гор. Его известность достигла таких высот, что восхищенным последователям перестало хватать его подвигов. Они сочинили еще несколько. Это правда, что он выиграл пари, подняв зубами пятидесятифунтовый мешок соли и взмахом головы закинув его на плечо. Но вот история про то, как его однажды поймали красные мундиры, а он предложил поставить им выпивку и посоревноваться, кто кого перепьет, а сам в конце концов сбежал, когда последний солдат сполз под стол, — откровенная выдумка. Эти небылицы как дары, которые кладут к ногам героев. Один биограф однажды сказал, что Великий Предводитель умер дважды: первый раз, когда умерло его тело, а второй — тридцать лет спустя, когда выдумали последнюю историю о его подвигах.
— Хочешь сказать, из тебя тоже выйдет герой?
— Госпожа, вы видели кукольный спектакль и слышали, как приветствовали мою маленькую тряпичную аватару. Я тот самый человек-пес, который объявил себя богом в Парче, воскресил из мертвых Гениального Стратега и поднял флаг Китая над Миром! Как я могу не быть легендой? А легенды всегда приукрашивают. Великие подвиги неизменно приписывают тем, кто ими славится, точно так же, как новые шутки неизменно приписывают тем, кто имеет репутацию острослова. Вы сделали себе имя как выдающийся стратег, причем стратег, не склонный к эффектным и бескровным победам. И вдруг вы поступаете вразрез со всем, что делали раньше. Это как если бы вы были солидным оратором и в один прекрасный день придумали необычайно смешную шутку.
— А ты? — спросила Хитрая Лиса Даргера. — Тоже легенда?
— Каждый делает, что может, госпожа, — скромно улыбнулся тот.
— И в результате мои заслуги приписывают тебе.
— Вы прославились отнюдь не миролюбием — по сути, как раз наоборот. Трюк с куклами не вяжется с вашим образом.
— Верно, — согласилась Хитрая Лиса. — Интересно, а не вы ли подкинули мне эту идею?
— Госпожа! Как мы могли? Вы и близко нас к себе не подпускали.
— Что сделано, то сделано, — сказал Довесок. — Было, да прошло да быльем поросло. Кто старое помянет... Нужно забыть о прошлом и смело двигаться в будущее.
— По-моему, это первые разумные слова, которые я от тебя услышала. Нам и правда надо подумать о будущем. Тайный Император очень воодушевился последней победой и решил, что Север должен быть покорен до наступления холодов.
— Как хорошо, что для этого у императора есть вы, — вставил Довесок.
— Еще раз попытаешься подлизаться, и я убью вас обоих, а уж после подумаю, как это объяснить. Я убеждена в одном: того, что хочет император, добиться невозможно.
— Пожалуй, это ставит крест на всей затее, — посочувствовал Даргер.
— Ко всему прочему, на нас собираются обрушиться армии трех государств — данников Союза Желтого Моря. Дело может кончиться тем, что нам придется перебраться за городские стены и превратиться из осаждающих в осажденных.
И Довесок, и Даргер участливо повздыхали, но собственными соображениями делиться не спешили.
Хитрая Лиса отвернулась и прикоснулась ладонью к холодному мраморному лбу императора Суня.
— Мы почитаем его как императора, — сказала она, помолчав, — но Сунь Ятсен никогда им не был. Династия Гоминьдан правила недолго, никогда не контролировала весь Китай и пала под натиском распрей, революций и честолюбивых военачальников. Но он до самой смерти боролся за всеобщее благо, даже если это иногда означало якшаться с отъявленными негодяями и мерзавцами. Во имя долга он подавил личную неприязнь к таким людям. — С внезапной решительностью она отвернулась от гроба. — Мне пришло в голову, что ваши хитрость и вероломство, хоть и представляют постоянную угрозу нашему делу, могут сослужить хорошую службу.
— Я все время только об этом вам и твержу, — отозвался Даргер. — Только, конечно, без того нелестного оттенка, с которым вы отзываетесь о наших многочисленных достоинствах.
— Я извещу казначейство, чтобы вам выплатили жалованье в соответствии с вашим новым статусом послов.
— Послов? Каких послов?
— Объясню, когда придет время. Подозреваю, что скоро. А пока больше вас не задерживаю.
Пока они спускались к ожидавшим скакунам, Довесок заметил:
— Все прошло на удивление хорошо.