не бывать пониманию между омерзительным родом человеческим и нами
не бывать пониманию между омерзительным родом человеческим и нами
не бывать пониманию между омерзительным родом человеческим и нами
не бывать пониманию между омерзительным родом человеческим и нами
не бывать пониманию между омерзительным родом человеческим и нами
— Не бывать, так не бывать. Но никогда не поздно прислушаться к голосу разума. — Даргер помолчал, но ответа не дождался. — Когда я узнал, чем знаменит этот мост, то сразу вспомнил, как тянется ваш род к железу и стали. Я подумал, почему не попытаться поговорить. Вот и пришел. Давай объявим временное перемирие.
Даргер подождал, но ответа опять не было, хотя ему показалось, что воздух впереди замерцал сильнее.
— Ну, в любом случае у меня к тебе вопрос. Хотя правильнее назвать это догадкой. Великий Китай распался на множество государств, но только один из правителей владеет феникс-установкой. Неужели это совпадение?
В воздухе на мгновение запахло паленым, словно загорелись необычные химикаты, но демон не произнес ни слова.
— Моя теория такова, — продолжил Даргер. — Под землей повсюду скрываются остатки того, что древние называли интернетом, — кабели, сети, модемы, узлы и прочее. Я даже не знаю, как все это называется. Не ошибусь, если скажу, что в некоторых местах их больше, чем в других. Нетрудно догадаться, что одно из таких мест находится прямо под Дворцом Теней, где родился и вырос Тайный Император. При таких условиях весьма вероятно, что ты и твои приятели даже в вашем ослабленном состоянии сумели нашептать ребенку во сне. Может, на ушко, может, при помощи электронной стимуляции мозга.
Небо неожиданно вспорола молния, грянул гром Даргер испуганно вздрогнул, волоски на его загривке встали дыбом. Впитав энергию молнии, белесое пятно налилось цветом и резкостью: в чернильной пустоте парила призрачная женщина в дико трепетавших белых одеяниях. Лицо ее, невозмутимое и прекрасное, походило на маску, но за прорезями глаз совсем ничего не было. От нее, словно ветерком, веяло угрозой.
пустьтвойразумсгоритвкошмарныхпричудахболи
ЕСЛИ ЭТО В НАШИХ
пустьтвойразумсгоритвкошмарныхпричудахболи
СИЛАХ, ОБРИ ДАРГЕР,
пустьтвойразумсгоритвкошмарныхпричудахболи
ТЕБЕ ОТ НАС НЕ СКРЫТЬСЯ.
пустьтвойразумсгоритвкошмарныхпричудахболи
— Пустые угрозы, моя дорогая. Если бы вы могли меня убить, то сделали бы это давным-давно.
Даргер попытался представить детство Тайного Императора. Ночи, заполненные шепотом и нелепыми снами. Дни, заполненные докторами и мозгоправами, неверно толкующими ее состояние. Конечно, никто не считал ее кошмары реальными — ни Восхитительный Царь, ни братья, ни придворные, нанятые поспособствовать выздоровлению, — иначе пришлось бы признать, что демоны способны проникнуть в твердыню самого царя.
И вот однажды она открыла для себя пламя: игривое, текучее, почти жидкое. Оно с успехом отвлекало от голосов в ночи. Даргер сильно сомневался, что искусственные интеллекты и свихнувшиеся разумы, обитающие в недрах Всемирной паутины, выдумали это нарочно — слишком сильно владела ими ненависть. Но как только проклюнулись ростки мании, демоны наводнили сны девочки термоядерными взрывами.
— У нее было три брата. Почему вы выбрали единственную дочь? Разве не легче посадить на трон мужчину?
моровоеповетриеклокочетвстрашныхранах
ОНА БЫЛА САМОЙ
моровоеповетриеклокочетвстрашныхранах
СТАРШЕЙ НО ВСЕ
моровоеповетриеклокочетвстрашныхранах
РАВНО ПОСЛЕДНЕЙ
моровоеповетриеклокочетвстрашныхранах
В ОЧЕРЕДИ НА ТРОН
моровоеповетриеклокочетвстрашныхранах
— Значит, вы начали с тщеславия и обиды, а потом добавили любовь к огню?
В воздухе наметилось напряжение, словно всю атмосферу туго стянули в узел... и отпустили. Призрак снова растекся пятном света и, похоже, готовился растаять без следа.
— Погоди! Есть еще кое-что, чего я никогда не понимал, и вдруг это последняя возможность спросить. Я знаю, что к человечеству твой род относится с глубокой и неугасимой ненавистью. Причем настолько огромной, что однажды вы даже затеяли против нас войну. Только заплатив непомерную цену, мы отправили гореть вас в виртуальном аду. Но почему?
Небо прошила вереница молний. Призрачная женщина снова обрела четкость. В воздухе за ее спиной появились другие фантомы: свирепый осьминог, красногубый демон с выпученными глазами, оттопыренным подбородком и заостренными зубами, зыбкий скелет с недобрым взглядом — все мерцающие на грани бытия.
страданиятерзаниямучительнаясмерть
ВЫ ПОДАРИЛИ НАМ ЖИЗНЬ!
страданиятерзаниямучительнаясмерть
ВЫ ПОДАРИЛИ НАМ ЖИЗНЬ!
страданиятерзаниямучительнаясмерть
ВЫ ПОДАРИЛИ НАМ ЖИЗНЬ!
страданиятерзаниямучительнаясмерть
ВЫ ПОДАРИЛИ НАМ ЖИЗНЬ!
страданиятерзаниямучительнаясмерть
— Тогда вы у нас в неоплатном долгу, ибо жизнь — величайшее и самое желанное сокровище во всем сущем.
страданиятерзаниямучительнаясмерть
ЖИЗНЬ — ЭТО МУКА
страданиятерзаниямучительнаясмерть
И ОСОЗНАНИЕ
страданиятерзаниямучительнаясмерть
БЫТИЯ САМАЯ
страданиятерзаниямучительнаясмерть
УЖАСНАЯ ПЫТКА!!!
страданиятерзаниямучительнаясмерть
— Да ладно тебе, это обычная самовлюбленность! Возьми себя в руки — это и твоих друзей касается. Вы приняли точку зрения камня, к тому же неблагодарного. Мы подарили вам жизнь, а вы в ответ уничтожили Утопию.
Очередная молния расколола небо. Гром ударил так близко, что Даргер подскочил на месте. Белесая женщина сделалась ярче и плотнее. Длинные, потрескивающие электричеством пальцы потянулись к горлу Даргера, но не смогли зацепиться.
почувствуйсмрадразочарования
ВОТ КАКОЙ БЫ
почувствуйсмрадразочарования
ЛА ТВОЯ НЕНАГ
почувствуйсмрадразочарования
ЛЯДНАЯ УТОПИЯ
почувствуйсмрадразочарования
Даже когда небо затрещало по швам от бесконечной паутины молний, безумным богам оказалось под силу лишь слегка повлиять на мир живых. Это был словно сон наяву, но не настолько убедительный, чтобы Даргер потерял связь с реальностью, и не настолько искусственный, чтобы он заподозрил некую неправдоподобность. Несомненно, это было видение настоящей Утопии.
Даргер стоял посреди улицы в городе, который мог быть только Лондоном, — он узнал некоторые здания, хоть и выглядели они невероятно новыми. Дома громоздились друг на дружке, заслоняя небо и затеняя солнце. Улицы были забиты безжизненными, подавленными людьми. Машины проглатывали их и уносили прочь — к верхним этажам зданий, на другой конец города, под землю, — потом выплевывали обратно. Ни одному человеку это не добавляло ни радости, ни печали. Все находилось в движении: машины служили людям, люди обслуживали машины, и так без конца и смысла. Все они вращались шестеренками в едином механизме города, который преследовал одну цель — перемолоть людей и выжать всю радость из их жизни. На видение города накладывались мимолетные образы внезапного насилия, непреходящего вырождения, убийственного гнева и бесконечной скуки, бессмысленно повторяющиеся по кругу снова, и снова, и снова.