Она пытливо изучала Даргера прищуренными глазами. Он отличался от всех, с кем ей доводилось иметь дело. В принципе, он был неплохо сложен, но лицо… ну, стоило ей хоть на мгновение отвернуться или самому Даргеру — сменить позу, как он буквально терялся в потемках. Не то чтобы он был неказист, отнюдь… Если выражаться точнее, то внешность Даргера была настолько типичной, что его облик отказывался задерживаться в памяти. Когда Даргер говорил, то черты его лица оживлялись. Но едва его губы переставали двигаться, как он тут же сливался с обоями.
Непримечательный. Вот верное определение.
Пепсиколова подошла к столу иностранца.
— Вы кое-что ищете.
— Как и все мы, — Даргер улыбнулся ей и подмигнул, явно приглашая присоединиться к нему в частном заговоре. — В юности я некоторое время работал предсказателем. «Вы стремитесь к совершенству», — говорил я. «В вас есть неизведанные глубины… Вы пережили великую утрату и познали страшную боль… Окружающие не в состоянии оценить вашу чувствительную натуру». Я твердил всем одно и то же и кормил каждого одинаковыми сказками. На самом деле моя болтовня была столь убедительна, что пошел слух, будто я вожусь с демонами… В итоге я сбежал от толпы линчевателей под покровом ночи.
Пепсиколова пинком отодвинула ближайший стул.
— Садись же и расскажи мне о себе, — продолжил Даргер. — По-моему, ты замечательный человек, который заслуживает гораздо лучшего, чем дрянное обращение, которое ты до сих пор видела в жизни.
Он смеялся над ней! Пепсиколова мысленно пообещала себе, что он заплатит за свои слова.
— Проводник, — произнесла она. — Мне сообщили, что вы нуждаетесь в проводнике, достаточно сведущем в подземных путях.
Он задумчиво уставился на нее.
Пепсиколова легко могла представить, что он видел. Женщина брачного возраста, худенькая, с коротко постриженными темными волосами. Одета в рабочую одежду: мягкая шляпа, свободный пиджак поверх простого жилета и сорочки, мешковатые штаны. Ботинки у нее были достаточно прочными, чтобы переломить хребет крысе, наступив на нее лишь единожды. Она знала это по опыту. Даргер не заметит Святую Кириллу и Святую Мефодию — один узкий клинок для рукопашной и второй для метания, — которые она прятала в рукавах. Но у девочек имелся братец, Большой Иван, прикрепленный на поясе. Иван, как и многие мужчины, был не слишком функционален, поэтому служил для понта и устрашения.
— Ваша цена? — спросил Даргер.
Она ответила.
— Вы наняты, — кивнул он. — За половину названной суммы, разумеется… я не дурак. Можете начинать знакомить меня с общей областью, где я желаю сосредоточить свои поиски.
— А именно?
Он неопределенно повел рукой.
— Я думаю о востоке. Под старым городом.
— То есть у подножия Кремля? Я знаю, что вам нужно.
— Правда?
— Не думайте, что вы первый, кто нанимает меня для поисков утерянной могилы царя.
— Освежите мою память.
Не потрудившись убрать из голоса раздражение, Пепсиколова бросила:
— Во время падения Утопии огромное множество вещей было спрятано, чтобы защитить их от определенных сил. Среди них оказалась и могила царя Ленина, некогда возвышавшаяся на Красной площади, но теперь похороненная в неизвестности. Как имена Петра Великого или Ивана Грозного, его имя до сих пор важно для русских. Если его тело найдется, оно, несомненно, будет использовано вашими друзьями-диссидентами. Кроме того, существуют обычные слухи о связанном с могилой кладе. Конечно, это полная чушь, но я уверена, вы все равно в них верите. В общем, не думайте, что меня легко обмануть.
— Да! Точно! Вы видите меня насквозь, — Даргер лучезарно улыбнулся. — Вы исключительно проницательная женщина, и я ничего не могу от вас скрыть. Мы можем приступить прямо сейчас?
— Как пожелаете. Воспользуемся черным ходом.
Они направились на кухню, и Даргер придержал для своей спутницы дверь. Когда Пепсиколова проходила мимо, он положил руку ей на зад в вызывающей ярость снисходительной манере. По ее позвоночнику прокатилась судорога удовольствия.
Она заставит его страдать с наслаждением.
Первый раз баронесса Лукойл-Газпром провела ночь с Аркадием одна. Во второй раз она явилась в сопровождении своей лучшей подруги Ирины — в надежде притупить его аппетиты. Однако, когда жемчужный свет зари затопил город и просочился в окна апартаментов юноши, две дамы распростерлись, ослабшие и утомленные, на плоту его огромной кровати. Сам же Аркадий был абсолютно уверен, что мог бы продолжать еще не один час.
Но, видя их изнеможение, юноша нежно поцеловал каждую из милых женщин в лоб и, накинув вышитый шелковый халат, прошествовал к окну. Он хотел встретить рождение нового дня. Алхимия рассвета превратила дымы и туманы Москвы в размытую и святую дымку, на краткий срок преобразившую забитое людьми и злое место в безгрешный город на холме. Перед Аркадием расстилался второй Иерусалим, достойное обиталище для Духа Живого.
Молодой человек застыл на месте, утопая в присутствии Бога.
Спустя несколько минут баронесса Авдотья чуть заметно шевельнулась и выдохнула:
— Это было… даже лучше, чем в первый раз. Я и представить себе не могла, что такое возможно.
Ирина рядом с ней промурлыкала:
— Я не позволю, чтобы меня касался другой мужчина. Не собираюсь портить воспоминание об этой ночи.
Слова благородных дам стали для Аркадия настоящим бальзамом. Подруги так старательно почесывали его самолюбие, что ему пришлось подавить порыв броситься обратно на кровать и показать им обеим, на что он еще способен.
— Почему ты бросил нас? — притворно пожаловалась баронесса. Аркадий уловил любящую улыбку в ее голосе. — Что привлекло твое внимание?
— Я наблюдаю восход солнца, — просто ответил он. — Оно стремится подняться над горизонтом, а горизонт будто движется, как веки спящего, когда тот пытается проснуться. Пусть задача и трудна, но победа неизбежна. Никакие армии мира не способны задержать светило даже на мельчайшую долю секунды.
— Твои речи звучат вдохновляюще.
— Да! Да! — воскликнул Аркадий с уверенностью неофита. — Точно так же милосердный Господь пытается проложить Свой путь в наши связанные ночью, грешные жизни — порой это кажется даже невозможным, но Его воля непреклонна и неустанна. Тьма бежит пред Ним. Его Свет озаряет нас подобно солнцу, и наши души наполняются чистотой, умиротворением и покоем.
— О, Аркадий, — восхитилась Ирина. — Ты такой духовный. Но Бог не входит в жизни обычных людей подобным образом. Он так ведет себя только со святыми и людьми из книжек.
Аркадий отшвырнул халат и вернулся в постель. Он сгреб обеих женщин в охапку и обратился к ним по уменьшительным именам:
— Ах, моя красавица Дуняша! Милая Иришка! Не отчаивайтесь, ибо Господь нашел способ пробить пленку, отделяющую его от земного мира.
— Прочь, ненасытный зверь! — Баронесса высвободилась из рук Аркадия, но затем, когда он не сделал попытки обнять ее снова, устроилась в них обратно. Ирина перекатилась и слегка коснулась чуть надутыми губами груди Аркадия.
Теперь наступала самая деликатная и важная часть миссии Аркадия.
— А знаете, я ведь не всегда был столь пылок и так уверен в негасимой любви Господа. Еще недавно я был слаб и обуреваем сомнениями, — он помолчал, будто споря с самим собой, надо ли делиться с ними великой тайной. — Дорогие мои! Хотите стать сильными, как и я? Желаете иметь мою сексуальную мощь? Это ерунда. Нет ничего проще. Я все вам покажу. Но, что более важно, вы сами почувствуете присутствие Господа внутри себя — так же интимно, как ощущали мою нежность.
— Звучит восхитительно, — прошептала баронесса Авдотья, — хотя и невероятно.
— Пригласите меня к себе в имение на следующие выходные, когда барона не будет дома, и я привезу с собой все, что потребуется. И мы втроем станем ближе, чем любовники, и сильнее, чем боги.
— Я приеду, — пообещала Ирина. — Но я должна привести с собой еще пару друзей, чтобы иметь возможность передохнуть между твоими любовными натисками.