Мальчик опасливо протянул драгоценность торговцу и затаил дыхание. Оба шевельнулись внезапно, их руки выстрелили, словно змеи, и когда они отпрянули друг от друга, торговец держал ожерелье, а мальчик — деньги. Оба с облегчением улыбнулись.
— Вы поступили со мной честно, сударь, — произнес бродяжка. — Наверное, вы, в конце концов, не очень-то и плохой. — Затем, сунув деньги глубоко в карман, он повернулся и умчался прочь. Через несколько секунд его и след простыл.
А торговец в приподнятом настроении направился к «Новому Метрополю». Его удивляла безалаберность владельца ожерелья. Пять тысяч рублей были, разумеется, малой толикой истинной стоимости украшения — а ведь большую прибыль сегодня должен получить человек, который столь мало заботится о своих ценностях, что просто-напросто разбрасывает их по улицам Москвы. Что за чудовищная расточительность! Богатство у этого господина, разумеется, наследственное, ибо тот, кто сам заработал такие деньги, вцепился бы в них мертвой хваткой (а это торговец знал по собственному опыту). Итак, самовлюбленный распутник, расточитель отцовского с трудом заработанного состояния, шатался по Москве, несомненно, пьяный (ибо в противном случае он не был бы столь беспечен по отношению к дорогостоящему имуществу). И он вдобавок швырялся брильянтами направо и налево! Чего же заслуживает подобный тип?
Ответ содержался в самом вопросе.
В итоге, дойдя до отеля, торговец не замедлил шага. «Новый Метрополь» располагался неподалеку от квартала ювелиров. Там имелись ломбарды, хозяева которых предложат лучший процент от стоимости вещи, чем он получил бы от ее бывшего владельца.
— Он сделал все в точности как вы сказали, — сообщил Олег, самый мелкий из Кирилловых бандитов. — Когда Кирилл пропадает из виду, он направляется прямиком в ломбард.
— А потом вылетает из него, ругаясь и обзывая владельца мошенником, — перебил Лева.
Леву отпихнул Степан.
— И… и потом он идет в другой ломбард. А затем в третий.
— Наконец, он отправляется обратно в «Новый Метрополь» и вылетает оттуда жутко злой. Он срывает объявление с фонарного столба, бросает его на землю и топчет, — закончил Димон.
— Ожерелье он выбросил? — спросил Даргер. — Вы его подобрали?
— Нет, — ответил Олег. — Он просто заскочил в гостиницу и больше не выходил.
— Жаль, — Даргер отложил книгу, которую читал, и, не вставая с кресла, произнес: — Хорошо, Кир, пора рассчитываться. Посмотрим, насколько ты его нагрел.
Кирилл продемонстрировал ему толстую пачку банкнот. Даргер быстро проверил ее и трижды резко щелкнул пальцами.
— Все давай.
Кирилл с явной неохотой достал еще несколько купюр.
Даргер выровнял края и снял сверху пять сторублевых бумажек.
— Это мне в уплату за ожерелье. Может, оно и поддельное, но отличного качества. — Он убрал деньги в бумажник. — Остается две тысячи рублей. Кирилл, поскольку ты вел операцию и взял на себя львиную долю риска, то тебе причитается половина. Остальное будет разделено поровну между твоими соратниками. Сюда, парни!
Ухмыляясь и подталкивая друг друга локтями, Олег, Лева, Степка и Димон выстроились в очередь и получили по двести пятьдесят рублей. Затем малолетние бандиты нырнули под упавшую балку, проделавшую брешь в одной из стен. Им не терпелось отправиться на поверхность, где они могли спустить каждую копейку свежеобретенного богатства. Теперь в библиотеке находились только Даргер и Кирилл.
Даргер снова взялся за книгу, поправил масляную лампу и пробормотал:
— Послушай:
— Не понимаю, почему я им должен столько платить. Они вообще не напрягались — просто расклеили кучку плакатов и постояли на стреме. Я проделал всю работу, — проворчал Кирилл.
Даргер со вздохом захлопнул книгу.
— Признаться, мой подстрочник с безупречного греческого Сафо несколько грубоват. Но у тебя был шанс услышать стихотворение, долго считавшееся утраченным навсегда, а ты отмел его для того лишь, чтобы пожаловаться, будто твои товарищи не выполняли задание.
— Они же не…
— Я обещал показать тебе, как жить своим умом, и вот тебе первые плоды моих наставлений. — Даргер постучал пальцем по пачке банкнот. — Здесь больше денег, чем ты видел за всю свою короткую жизнь, и заработал ты их меньше чем за час. Мудрый молодой человек воспринял бы сие как знак, что его учителя надо слушать.
— Может, вы и знаете пару неплохих фокусов, — сердито буркнул Кирилл, — но это не значит, что вы умнее меня.
— Да? Но каким образом я заставил тебя привести меня сюда? — Даргер обвел рукой библиотеку: пыльные полки с книгами, затолканными вкривь и вкось, тянулись до потолка и исчезали во мраке. Тут были и соты пергаментных и папирусных свитков, а также прочные деревянные столы, кресла и другая мебель, под которой дети устроили себе постели.
— Что? Но вы ведь и прежде знали про нее… или нет?
— Не знал. Но когда мы первый раз шли сюда, ты, возможно, вспомнишь, что я эдак по-отечески держал руку на твоем плече.
— Я думал, вы просто чтобы я не убежал.
— Разумеется, нет, тебе некуда было идти. Нет, я «читал» тебя. Каждый раз, когда мы приближались к очередному повороту и твои мышцы напрягались, я говорил: «А здесь мы повернем». Тогда ты стрелял глазами в ту сторону, куда направлялся обычно и тем самым указывал мне дорогу. С помощью подобных маневров я позволил тебе привести меня прямо сюда.
Парнишка выплюнул незнакомое слово. Явно жаргонное и непристойное.
— Именно. Теперь ты хочешь понять, почему я настоял на том, чтобы ты проявил неслыханную щедрость к своим собственным друзьям. Хотя ты и не задал вопроса, ты недоумеваешь, почему я отправил тебя менять тысячерублевые бумажки на более мелкие банкноты.
— Ага. Ублюдок в банке заставил меня дать ему за это двадцать рублей!
— Насчет твоих друзей могу сказать следующее — они просто твои друзья. Человек, живущий за счет своего ума и ловкости рук, должен иметь возможность доверять своим деловым партнерам, а они — ему. В конце дела добыча сгребается в кучу и соучастники разбегаются в разные стороны, Кирилл. В такие моменты все должны быть уверены, что их доля добычи надежна, как скала. В противном случае твои планы разваливаются у тебя на глазах. Понимаешь?
— Ну… наверное. А размен денег?
— Смотри и учись, — Даргер взял стопку купюр и сунул их в бумажник. — Например, игра, в которую ты только что сыграл, «Голубиная какашка», является надежным источником дохода и хорошо срабатывает с ожерельем, картиной или другими подобными вещами. Ее можно также применять с потерянным бумажником. Взмахни деньгами вот так, чтобы сверху была тысячерублевка, и они покажутся состоянием. На самом деле остальные купюры могут быть настрижены из газеты, если хочешь. Но не забудь сперва завернуть бумажник в платок и обвязать бечевкой, как посылку, прежде чем передать его клиенту, чтобы он не вздумал проверить банкноты. К счастью, эту секунду он уже будет ослеплен жадностью и утратит ясность рассудка. Можешь заверить его, что это — мера предосторожности, и он даже не станет спорить. — Даргер опять извлек купюры и скатал их в комок. — Для других игр деньги лучше держать в скатке. Выглядит сногсшибательно… — Он спрятал комок в карман. А затем снова вытащил и быстро помахал деньгами перед носом Кирилла. Прежде чем в очередной раз спрятать их, он добавил: — Действуй, как хорошо сложенная женщина, которая лишь на миг приоткрывает кусочек запретной плоти… это привлечет к тебе еще больше прибыли. А уже потом ты сможешь все потратить.
Кирилл жадно сглотнул.
— Держи свои расходные деньги в одном кармане, а маленький сюрприз — в другом. Когда ты окажешься в затруднительном положении в общественном месте… полиция за тобой гонится или клиент тебя попалил… ты выхватываешь ее, просовываешь палец между нитью и банкнотами, и твои бумажки готовы… — Даргер улыбнулся. — Одним движением запястья ты рвешь нитку, подкидываешь купюры в воздух и вопишь во все горло: «Деньги!» Что, по-твоему, происходит дальше?