— Завтра поутру я отправляюсь в Экбатаны. Бардия, согласно обычаю, желает произнести перед знатью свою тронную речь. Ты поедешь со мной, мой верный Каргуш. Тебе хочу я поручить дело трудное и опасное. Нужно втихомолку, без обиняков, вызнать у людей, тех, что находились с царским войском в Египте, истинную причину смерти Камбиза. В слухи о том, будто Камбиз упал с лошади и сломал себе позвоночник, я не верю.
Каргуш стоял перед Арсамом, сложив руки на груди, в позе подобострастного внимания. Выражение его бородатого лица с прямым точеным носом было невозмутимо.
— Действуй, как подскажет тебе разум, — продолжил Арсам, — но будь очень осторожен. Открывай лицо истине, когда она будет спать, и делай это чужими руками. Если вдруг почувствуешь опасность, сразу дай мне знать, ибо в таком деле прав тот, кто первым нанесет удар.
Каргуш склонил голову в знак того, что он все понял и готов выполнить поручение своего хозяина.
— И еще, — добавил Арсам, перед тем как отпустить Каргуша, — не доверяй Гистаспу. Последнее время сын говорит со мной на чужом языке.
Младшие сыновья Гистаспа, Ариасп и Артафрен, были огорчены тем, что отец не взял их с собой в Экбатаны. Особенно негодовал Ариасп, которому недавно исполнилось восемнадцать лет, и он мечтал начать свою военную службу в числе царских телохранителей. Однако Гистасп полагал, что для царского телохранителя Ариасп недостаточно ловко владеет копьем и не столь метко стреляет из лука.
— Ты не пройдешь испытание и тем опозоришь меня, — заявил Гистасп сыну. — Сиди уж дома!
Пятнадцатилетний Артафрен пришел в покои к Дарию и напрямик спросил брата:
— А ты почему остался?
— Так пожелал отец, — ответил Дарий.
— Странно, — пробормотал Артафрен. — Отец сам не раз говорил, что хотел бы сделать тебя телохранителем Бардии, и вдруг столь внезапно меняет свое намерение. С чем это связано?
— Не знаю, — Дарий пожал плечами. — Признаться, я рад этому. Быть царским телохранителем — не такая уж легкая доля. Эти бессонные ночи в караулах, строгие начальники, постоянные упражнения с оружием — все это выматывает и надоедает. А знаешь, какое мучение сопровождать царя во время его выездов! Солнце печет нещадно, а ты в двойном льняном панцире, в войлочном кидарисе[20] и штанах, весь обвешанный оружием, истекая потом, должен сдерживать толпу. В Египте мы все просто сходили с ума от тамошней жары!
— Почему ты ничего не рассказываешь про египетский поход? — обиженно спросил Артафрен, присаживаясь рядом с братом. — Разве там не было ничего интересного?
— Я же рассказывал тебе и Ариаспу про битву с египтянами в Синайской пустыне, про взятие Мемфиса.
— То было начало войны, но ты умолчал о том, что было дальше. От отца я узнал, что, захватив Египет, царь Камбиз двинул часть войска в Ливию, а сам с другой частью пошел в страну Куш, цари которой, по слухам, отличаются, поразительным долголетием.
— Да, так и было, — Дарий кивнул, — только эти походы для персидского войска были неудачны. Отряд, ушедший в Ливийскую пустыню к оазису Сива, угодил в песчаную бурю и весь целиком погиб. Ни один человек не спасся. А было в том отряде тридцать тысяч воинов.
Артафрен изумленно присвистнул.
— В стране кушитов царь Камбиз не взял ни одной крепости и не выиграл ни одного сражения, но потерял от голода треть войска, — продолжил Дарий жестким и неумолимым тоном. — У нас кончилось продовольствие, и воины были вынуждены убивать лошадей и верблюдов, есть мясо и змей, и ящериц. Воды вообще не было, а пить хотелось нещадно. Особенно трудно пришлось на обратном пути, когда мы возвращались из Кушанского царства. Были съедены все животные, кроме лошадей царских телохранителей, а вокруг — пустыня. Представь: ни травинки, ни дерева, чтоб укрыться от зноя… Воинам приходилось по жребию убивать друг друга и есть даже человеческое мясо. В свите царя по ночам убивали евнухов и рабынь, потом поедали их мясо, но так, чтоб никто не видел.
— Что ты такое говоришь, брат? — с нескрываемым отвращением воскликнул впечатлительный Артафрен. — И ты тоже ел человечину?!
— А что мне оставалось делать? — пожал плечами Дарий.
— И отец ел?
— Да.
— Какой ужас! За такое кощунство боги могут покарать вас.
— Могут, — согласился Дарий. — Поэтому по возвращении в Египет жрецы устроили очистительную церемонию для всего войска. Видимо, Ахурамазда[21] смилостивился над нами, если отец и я до сих пор не ослепли, не оглохли и ничем не заболели.