В каждом из трех случаев (можно упомянуть и многие другие), договаривающиеся стороны не встречаются напрямую, и гарантия (правая рука) передана через посредника, что может означать: либо посредник просто пожимает правую руку получателя клятвы, как Великий царь поднимал его руку; либо он передал предмет в виде руки [21]. Отметим выражение Юстиниана: "Дарий дает свою правую руку, чтобы передать ее Александру (dextram, ferendam Alexandra dare)", что напоминает выражение Непота по поводу Артаксеркса II: "Гарантия, посланная царем (a rege missam)"; использованные глаголы, похоже, напоминают скорее пересылку предмета, но другие формулы, использованные Плутархом и Юстинианом, вселяют сомнения: "Дарий получил согласие Полистрата... Он дает свою правую руку, которую надо передать Александру. Затем он протянул руку и вскоре умер". Но каким бы ни было конкретное выражение, обычай подтверждает подлинность устного сообщения царя на том же основании, что и царская печать подтверждает подлинность письма. Известен жест, при помощи которого у Низами подтверждается контракт: "И старик сильно сжал ему руку - своей рукой, чтобы запечатать этим клятву, соглашение и взаимные обязательства" [22].
Жест Дария создает, таким образом, двойную гарантию: в пользу Полистрата, который сможет воспользоваться этим, чтобы получить от Александра подарок, обещанный Дарием, а также в пользу Александра, который, хотя и не помогал в последние минуты собственной персоной Великому царю, отныне может стать законно назначенным преемником Дария, особенно в глазах персов, знакомых с обычаями. Кроме того, поручая Александру заботу наказать цареубийц, Дарий заранее оправдывал поход в погоню за ушедшими.
Все наши авторы упоминают, что Александр принял решение организовать своему врагу царские похороны; но само появление македонского царя около царских останков не описано достаточно подробно. Просто подчеркивается сострадание, которое ощутил Александр, как к личной судьбе побежденного, так и к превратности жизни и судьбы царей и людей вообще, - мысли, которые пришли ему в голову как победителю: "Александр был явно огорчен произошедшим... Он проливал слезы о столь недостойной смерти этого человека, столь высоко вознесенного фортуной" [23]. Высказывая банальные размышления о превратности фортуны, Плутарх добавляет к изображению символическую, придуманную деталь, увеличивающую драматическое и эмоциональное напряжение сцены:
"Увидев Дария, с зияющими ранами, он не принес жертву, он не приказал запеть военный марш, чтобы отметить конец долгой войны: он взял свою хламиду и набросил ее на тело, как будто для того, чтобы спрятать это ужасное зрелище превратности царской судьбы" [24].
О царском жесте рассказывается также в "Романе", но там он совершается еще до смерти Дария. В любом случае, легко понять популярность этого сюжета у художников, которые любят иллюстрировать печальную судьбу Дария, преданного и убитого своими приближенными, и, еще более - нравственное благородство и набожность македонского царя (рис. 48).
АЛЕКСАНДР У ИЗГОЛОВЬЯ ДАРИЯ
Если даже "Роман" выводит на первый план сострадание Александра, эта сцена тем не менее не принимает особенно частного характера, просто потому, что рассказ построен на сценарии, приведенном Диодором: "Александр находит Дария еще дышащим и сочувствует его несчастьям; Великий царь убеждает его отомстить за свою смерть. Тот обещает это сделать и бросается в погоню за Бессом".