Буран-Дохт очень быстро показала свою энергию и свою независимость по отношению к Искандеру; она даже продемонстрировала настоящий мятежный дух, сопротивляясь судьбе, которая была уготована Дара и Ирану:
"Когда новость о смерти Дара дошла до нее, свет померк в ее глазах. Она упала с трона на землю и потеряла сознание. Ей сбрызнули лицо розовой водой, и через некоторое время она пришла в себя... Испустив крик, она разорвала одежды, рвала на себе волосы, расцарапала свое прекрасное лицо, подобное луне, искусала предплечья, впиваясь зубами в собственную плоть. Так продолжалось до тех пор, пока ей не сообщили, что принесли тело ее отца... Увидев гроб, она бросилась на повозку и начала кататься в пыли и в крови... Она закричала, плача: "О мой отец, сила моей души, как мне теперь жить без тебя? Я клянусь твоей душой и своей собственной, душой моего предка Дараба, сына Ардашира, потребовать мести за тебя от Искандера, потомка Филиппа, так как я знаю, что именно он направил Джанусияра и Махияра, чтобы те расправились с тобой подобным образом"".
Мы не будем прослеживать все приключения героини, которые, впрочем, сильно перемешаны с приключениями Искандера, доходя до Индии, Цейлона и далее. Она не только является противоположностью "настоящей" Рушенек (она следит за Искандером, попеременно то сражается с ним, то помогает ему), но и является единственной фигурой, находящейся в активной оппозиции к захвату власти Искандером. Ввиду тесной связи с отцом и с дедом Дарабом, она, возможно, в глубине души считала себя вполне достойной подняться на трон кейанидов, как смогла это сделать ее прабабка Хомаи. В то время как Искандер постоянно именуется царем Румии, но не выказывает особенного героизма, она сама постоянно упоминается как "царица Ирана", окутанная "царской славой". Только она имеет доступ к тайникам царя Джамшида, находящимся в туннелях города Истахр [Персеполь], в то время как Искандер оказывается неспособным туда войти, и т.д. Можно предположить, что противопоставление Буран-Докхт и Искандера носит не только личный характер. Конечно, будучи женщиной, она привязана к тому, кто является ее сводным братом и кто стал ее мужем: она его оплакивает, носит траур в течение сорока дней, и не переживает его более чем на год. Тем не менее в то же самое время можно задаться вопросом, не позволило ли введение этого персонажа выразить часть противоречивых чувств, которые иранцы испытывали как по отношению к завоевателю, так и по отношению к своему побежденному царю.
ЧАСТЬ 6. ИТОГ И НЕСКОЛЬКО ПРЕДПОЛОЖЕНИЙ
ГЛАВА 12. ДАРИЙ В БОЮ: ВАРИАЦИИ НА ТЕМУ "ИЗОБРАЖЕНИЯ И РЕАЛЬНОСТЬ"
ДАРИЙ, АЛЕКСАНДР И РАССУЖДЕНИЯ НА ТЕМУ ЦАРСКОЙ ВЛАСТИ
В целом суждения относительно Дария III, сформированные греко-римскими авторами, практически не отличаются между собой. Последний Великий царь совершенно не воплощает первейшего качества вождя: быть лидером, то есть тем, кто умеет отрешиться от своих обычных удобств, чтобы жить как рядовой солдат умеет принять правильное тактическое и стратегическое решение, как только ситуация меняется кто в первых рядах ведет свою колесницу и поднимается в атаку. Напротив, именно он первый показал спину врагу, именно его позорное бегство привело к поражению всей его армии; он тот, кто воспользовался жертвой своих приближенных, чтобы ускользнуть от своей судьбы.
Такое представление становится еще более выпуклым вследствие систематического противопоставления с Александром, который является знаковой фигурой героя и с которым Дария постоянно сравнивают. Оно закрепляется также благодаря писательскому дару наших авторов, которые на протяжении своих рассуждений расставляют множество риторических ловушек для Дария. И наконец, дело еще и в том, что образ Дария находится в общем ряду изображений "Великих персидских царей", создававшихся на протяжении классической эпохи и возобновленных в эллинско-римскую эпоху, и повторно всплывших в наши дни, в период очередного увлечения Востоком. Особенно многочисленные в римскую эпоху, сборники exempla, разумеется, сыграли главную роль в распространении этого образа, так что даже относительно мало описанный в этих анекдотах и специфических фаблио Дарий III вполне соответствует негативному образу, созданному предшественниками. Именно устойчивостью восприятия этого образа объясняется тот факт, что, суждение о Великом царе столь негативно даже у тех римских авторов, которые, напротив, стремятся к тому, чтобы показать серьезные пороки и недостатки Александра.