— Нет.
— Подумай хорошенько. Ты уверена, что никогда не видела его раньше?
— Уверена.
— Как ты думаешь, твой отец мог быть с ним знаком?
Я подумала об этом уродливом человеке и его последних словах, обращенных ко мне:
«Передай своему отцу привет шеф-повару».
Во мне мелькнул страх, и он не остался незамеченным.
Никколо наклонился вперед. В его манере поведения было что-то такое, что напомнило мне змею, следящую за птенцом.
— Что это было?
— Что — это?
— Это небольшое подергивание, — проговорил он, указав жестом на мое лицо. — Ты только что о чем-то подумала. Что это было?
Возможно, это коньяк придал мне смелости…
А может быть, я просто устала от того, что мной весь вечер помыкали.
В любом случае, я ответила:
— Я удивилась, что за мужчина пристает с расспросами к женщине, у которой на глазах недавно совершили убийство, и человек, сделавший это, сейчас с ней в одной комнате.
Валентино захихикал у стены.
Но Никколо… Никколо одарил меня холодной улыбкой, которая не достигла его глаз.
— Ты лжешь мне, bella, — тихо сказал он. — Было бы очень хорошо, если бы ты сказала мне правду.
Когда он пристально посмотрел мне в глаза, я вдруг поняла, что смех, крики, обаяние — это все фасад.
Никколо прикидывался дурачком, но это было лишь для того, чтобы пробраться сквозь твою защиту…
Достаточно близко, чтобы вонзить в тебя кинжал.
Меня испугала перемена в его настроении, но я постаралась скрыть это, напустив на себя побольше серьезности.
— Я хочу лечь в постель. Или ты собираешься меня остановить?
— Здесь никто не будет мешать тебе, Алессандра, делать что угодно, — промурлыкал Никколо. — Кроме как покинуть поместье. Это карается…
Внезапно голос Дарио прервался из глубины комнаты.
— Никколо.
Это было предупреждение.
Приказ отступить.
Потому что я знала, что было бы следующим словом:
Карается смертью.
В глазах Никколо мелькнул гнев… а потом он снова стал прежним обаятельным человеком.
— Конечно, конечно, — сказал он, откинувшись в кресле. — Ты, наверное, очень устала, bella, тебе нужно пойти поспать. Мы сможем продолжить наш разговор утром.
Я кивнула и неуверенно поднялась на ноги.
— Массимо, проводи ее в комнату, — приказал Дарио.
— Я сама могу найти дорогу назад, — запротестовала я.
— Знаю, что можешь. В любом случае, он пойдет с тобой.
Я уставилась на Дарио, но он лишь спокойно смотрел на меня своими завораживающими глазами.
Мне было трудно отвести взгляд, но в конце концов я это сделала.
Другие глаза в комнате были не такими манящими.
А некоторые из них были гораздо более угрожающими.
Адриано с его гневом…
Ларс с его спокойным весельем…
Роберто с его расчетливым взглядом…
Валентино с его соблазнительной улыбкой…
И Никколо с его пронзительным взором, который просеивал мою ложь, как пшеницу.
— … хорошо, — сказала я, желая поскорее уйти оттуда.
Когда я встала, чтобы удалиться, Массимо подошел и проводил меня в комнату.
— Sogni d’oro, — сказал Никколо с ноткой насмешки в голосе.
«Сладких снов». Буквально, «золотых снов».
Меня держали здесь против моей воли, в доме, полном мафиозных бандитов?
Я была уверена, что мои сны будут совсем не такими.
Поэтому как можно быстрее вышла из комнаты, и Массимо последовал за мной по лестнице.
Когда я добралась до своей комнаты, он остановился на пороге.
— Приятных снов, — сказал он и закрыл дверь.
Я услышала щелчок.
Когда он ушел, я попробовала ручку двери…
… и обнаружила, что заперта.
Я легла в постель, но заснуть смогла только через много часов.
Потому что, хотя я и была заперта…
… они не были заперты.
Глава 8
На следующее утро я проснулась рано — не потому, что в комнату заглянуло солнце, а по привычке.
Я работала в кафе отца шесть дней в неделю, и только в воскресенье утром из-за мессы у меня была возможность поспать подольше, поэтому я просыпалась в одно и то же время. Это не зависело от того, когда я легла и сколько спала.
Но я должна была признать, что кровать была мечтой… как будто плывешь на облаке.
Я перевернулась на бок и впервые за много лет подумала о том, чтобы еще поспать...
И тут я увидела это.
На стуле возле двери висело чужое платье.
Платье, которое, должно быть, кто-то повесил туда, пока я спала.
Я села в постели, резко очнувшись ото сна, как будто меня облили ледяной водой.
Представила, как Дарио стоял надо мной и смотрел, как я спала, и задрожала от страха…
Хотя что-то в этой фантазии заставляло меня краснеть.
На мне был только пеньюар, и одна из бретелек свалилась с плеча.
Что он увидел?
… И что бы он мог сделать, если бы не дал обещание отцу вчера вечером?
Я снова услышала его голос в своем сознании:
«Я даю тебе слово, что не лишу девственности твою дочь… пока она сама не попросит меня об этом».
Потом я вспомнила еще кое-что, сказанное им мне на ухо так, чтобы слышала только я:
«Ты БУДЕШЬ моей шлюхой. Но только моей… и ни чьей больше».
Я задрожала — и не только от страха.
Признаться, во мне было какое-то греховное желание, но я никогда не стала бы умолять его об этом.
Если он сдержит свое слово, то я буду в безопасности.
… если он сдержит свое слово.
Я встала с кровати и подошла к платью.
Оно было очень красивым — и скромным. Сшитое из голубого шелка, и, следовательно, слишком дорогое, чтобы купить его, я, возможно, выбрала бы его.